Редакционное задание
Шрифт:
Пригнувшись, она направляется прямо туда, где кипит бой. Но даже дойти до места не успевает: громадная чёрная тень перехватывает её, вопящую, бьющуюся…
И хриплый, будто полупридушенный голос, заявляет:
— Босс! Я поймал его истинную!
И картинка вокруг замирает вновь.
Глава 12
А потом адепта, схватившего Марту, вырубают ударом с ноги. Писательница, выпав у него из рук, кубарем катится по поляне. Там её и ловит Кирилл.
— Я
Марта отползает от него, пятясь, как рак.
— Уйди! Сгинь! — машет она на него.
Но Кирилл надвигается на неё неотвратимо, как ударная волна. Ловит и ловко скручивает. Не успеваю заметить, откуда у него в руках появляется верёвка — может, вытащил из одного из многочисленных карманов своего камфляжа, может, материализовал, — но вопящую и брыкающуюся «властительницу дум» обитателей сети от связывает в долю секунды и в этот раз рядом со мной плюхается «гусеничка», дико вращающая глазами. О, Кирилл успевает и кляп ей соорудить! Вот что значит профи!
— Присматривайте за ней, — строго бросает мне Тихомиров и уносится сражаться.
Марта подползает ко мне и начинает делать странные телодвижения — тереться, извиваться, ёрзать туда-сюда.
— Эй, ты чего! Я, знаешь ли, по мальчикам!
Она возмущённо мычит и пытается повернуть голову, на что-то указывая.
И до моего, переполненного за сегодняшний день информацией мозга, наконец, доходит:
— Тебя развязать?
Она радостно кивает.
Я усмехаюсь:
— Ну уж нет! Если для тебя Кирилл — не командир, то для меня — очень даже. А я привыкла приказы начальства не обсуждать.
Марта пытается испепелить меня взглядом.
Но мне не до неё — на поляне появляются всё новые «чёрные коконы». Разумеется, они не выпрыгивают из порталов — порталов в нашем мире не существует. Однако то, что ими были не напичканы все окрестные кусты и лесопосадки — гарантировать не могу. Потому что так, скорее всего, и было.
Вскоре всё стихает.
Я вижу, как куда-то, в сторону дома уводят понурого Правова, за ним следом — тащат жреца. Утаскивают и складывают в кучку, как дрова, обездвиженных адептов… Тихомиров по рации раздаёт чёткие и отрывистые распоряжения — никакой мистики: обычная спецоперация по задержанию опасной секты.
Я глазами нахожу Ираклия. Он сидит, прислонившись спиной к огромному дереву, которое растёт посреди поляны. Всё ещё приникая к земле, потому что приказа распрямляться не было, мелкими перебежками подбираюсь к нему.
Ираклий приоткрывает глаза и бледно улыбается мне.
Хватаю его руку — к счастью, уже не такую обжигающе-ледяную, как прежде, — и прижимаюсь к ней щекой.
— Глупый… — шепчу… — я так испугалась за тебя. Что за дрянь они тебе вкололи?
Ираклий шумно, через зубы, втягивает воздух:
— Эта дрянь… как ты… говоришь… хорошо… что… у них… была… Та рана… —
Мне страшно, я не хочу слышать о подобных ужасах.
— А как ты теперь? Может, врача?
Он мотает головой:
— Ты что, я стараюсь по докторам не ходить — на опыты разберут! — тихо смеётся, привлекает к себе и нежно целует в губы.
Не творись вокруг этот ужас, я бы наверное, положила ему голову на грудь, но сейчас…
— Леська! Ты всё-таки приехала! — раздаётся сзади.
Это — Лариса. Она пришла в себя, стоит на коленях и смотрит на меня вполне осмысленным взглядом. На нас. Пробегается глазами по рельефной груди Ираклия, опускает ресницы и густо краснеет.
А я злюсь!
Потому что даже сейчас, в неясном свете луны, растрёпанная и напуганная, она выглядит очень красивой.
Базиров, словно считывая мою ревность, плотнее притягивает меня к себе. И я, обретя уверенность, отвечаю ей:
— Мы все пришли за тобой. И за Пашей. И за профессором Зориным.
Она бросается мне на шею и горько всхлипывает:
— Леська! Какая же ты хорошая! И вы, Ираклий! Спасибо! Я столько гадостей вам наговорила в последнюю встречу!
Базиров улыбается и машет рукой:
— Пустяки. Правильно наговорили. Эти гадости заставили меня о многом подумать. Переоценить, так сказать.
— Я рада за вас, — искренне произносит она. — Вы с Олесей — классная пара.
— Мы не пара, — спешу заверить я, но слышу над ухом тихий рык. Кажется, кое-кто для себя уже всё решил.
Ларка поднимает палец вверх.
— Сейчас найду Пашку, и будем дружить семьями! — Она вскакивает и… врезается в Зорина, который спешит к нам. — Ой! — восклицает она, ударяясь. — Простите! — и внимательно всматривается в него, а потом восклицает: — Это же вы! Из-за вас меня тогда уволили! Ничего не хотите мне теперь сказать!
Зорин улыбается — светло и немного виновато — и говорит:
— Да, хочу. Всем вам хочу всё рассказать. Полагаю, у вас много вопросов…
Я даже отрицать не хочу — мне самой не терпится узнать, что здесь происходит.
Зорин понимает наше желание по обращённым на него взглядам.
— Кирилл, — обращается он к Тихомирову, — может, вы всё-таки развяжете Марту? Негоже молодой даме так долго на холодной земле лежать. И мы все, наконец, — он обводит рукой поляну, где изваяниями застыли чёрные тени, — переместимся в более уютную обстановку моего загородного дома, — и машет в сторону строения, за которым мы недавно прятались, созерцая действо на поляне.
И вот тут у меня по-настоящему отвисает челюсть. Значит, этот дом — Зорина? И спектакль… Значит, он знал… И возглас Ларисы! Да-да, меня сейчас разорвёт от вопросов.