Редакционное задание
Шрифт:
И только Ираклий остаётся совершенно спокойным. Нет, не так — его красивое лицо искажает гримаса брезгливости.
— Идиот! — презрительно произносит он, комментируя действия «зомби», который продолжает лупить машину. — Стекло бронированное. — И совершенно убивая инфернальность момента, говорит: — Девочки, посидите спокойно, я пойду, разберусь.
На какой-то миг мне хочется крикнуть: «Куда ты? Против зомби с голыми руками?!», но потом понимаю, что навыдумывала себе — откуда здесь взяться ожившему
Ираклий даже несколько лениво выходит из машины, за ворот куртки стаскивает зомбяка с капота, парочкой чётких движений выбивает у того из рук топор и начинает тузить бедняжку, повалив того в кювет с бок дороги. До нас доносятся только глухие звуки ударов и едва слышные стоны — «зомби» попался крепкий.
Вскоре Базиров приоткрывает дверь и, просунув голову, говорит:
— Олесь, там, в бардачке, скотч. Подай, пожалуйста.
И так буднично, словно не он сейчас выскакивал в ночь сражаться с каким-то исчадием ада.
Я дрожащими пальцами открываю бардачок, нахожу рулончик липкой ленты и подаю Базирову.
Через какое-то время он открывает заднюю дверь и вежливо просит:
— Марта, вы не могли бы подвинуться?
Та фыркает, поджимает губы и двигается.
Ираклий засовывает на сидение упелёнатую в скотч мумию. Мумия лупает совершенно нереальными красными глазами. Смотрит зло и ненавидяще, хотя мы ничего ему не сделали. А салон моментально заполняет тот характерный запах, который обычно окружает лиц без определённого места жительства. Марта кхыкает, закрывает рот и нос ладошкой и прижимается ещё ближе к двери.
— Ну, простите, девочки, — извиняется Ираклий, — баня тут, видимо, не предусмотрена, а оставить этот субъект я не могу. Нужно вывести его на белый свет и как следует отмыть. Сдаётся, мы знакомы.
И действительно — такую внешность перепутать сложно: «зомби» — природный альбинос с красными глазами. А ещё он настолько уродлив и неприятен, что меня передёргивает от одного только рассматривания этого типа.
Поворачиваю и перевожу взгляд на Ираклия — чтобы дать глазам отдохнуть на красоте.
Ираклий говорит:
— Ваш чат, Марта, не соврал. Здесь, чуть дальше, есть одно обитаемое здание. Ваш визави, — «зомби» начинает недовольно мычать, — подтвердил. Проедем ещё немного вперёд, а дальше, увы, придётся пешком. Дороги нет — там насаждения.
Рассказав нам о пути следования, он заводит машину.
От лёгкой тряски — а дальше едем по бездорожью — меня подступает к горлу тошнота, Марта тоже чувствует себя не лучшим образом. А всему виной «зомби», который мычит что-то недовольное через заклеенный рот, источая просто феерические ароматы.
Наконец, Ираклий останавливает машину. И помогает нам с Мартой выбраться наружу.
Марта судорожно хватает ртом воздух, я, впрочем, тоже.
— Уф!
— Благодарю за комплимент, — изящно раскланивается он, а потом находит мою руку, крепко сжимает и тянет за собой.
Марта семенит следом.
«Бомж» остаётся в машине один.
Мы пробираемся через небольшой лесок, и действительно оказываемся возле вполне себе обитаемого дома, точнее, особняка.
Видимо, учитывая безлюдную местность, хозяева не стали заморачиваться с оградой. Низенький забор преодолеваем даже мы с Мартой.
Мы оказываемся с задней стороны здания и сейчас стремительно и движемся к фасаду.
Выглянув из-за угла, имеем возможность наблюдать странное шествие — люди в серых одеяниях, похожих на рясы, с красными поясами, ходят с факелами по кругу и что-то бормочут.
— Что за господня срань? — возмущается Марта. — Секта какая-то, что ли.
Ираклий кивает.
И вправду, происходящее похоже на некое ритуальное действо. Значит, скоро должны появиться и жертвы.
Они и появляются, и я затыкаю себе рот, чтобы не заорать: какие-то амбалы — в этот раз в коричневых рясах — тащат троих. И я узнаю профессора Зорина, Лариску и её парня.
Но, к моему удивлению, его узнаёт и Марта:
— Надо же, и Пашка здесь. А он-то им зачем?
— Ты знаешь Пашку? — удивляюсь я.
— Ну да, это ж мой сильно бывший, — шипит она, — Пашка «Дохлый огурец».
Да, земля и впрямь круглая — раз на ней так много совпадений и внезапных встреч.
— Стало быть, ты и есть та писательница, что разбила ему сердце?
Услышать ответ я не успеваю, потому что Ираклий цыкает на нас:
— Смотрите! Сейчас начнётся!
И оно, действительно, начинается…
Глава 10
… действо, напоминающее сходку религиозных фанатиков.
На середину круга выходит невысокий лысоватый человек. Тёмная хламида на нём похожа на одеяния монаха ордена иезуитов. Блёклое лицо в неровном свете факелов кажется безобразным — по нему мечутся тени. Седые волосы — в отсветах огня выглядящие рыжими — короной окружают крутой покатый лоб.
Мужчина воздевает руки к небу и начинает напевно вещать на неизвестном языке.
Видимо, комментарий про «неизвестный язык» я отпускаю вслух, потому что Ираклий, который словно нависает надо мной, выглядывая вместе из-за угла, произносит:
— Это арамейский.
Марта, стоящая рядом, тихо и восхищённо тянет:
— Оу! Круто! Я думала, его никто не знает! И вообще этот язык — придумка авторов фэнтези.
Просто фейспалм! Кровавый притом!
Нет, она, конечно, училась в колледже, а не в университете, как я, но такие перлы выдавать?