Шрифт:
I
И чего только не бываетъ на бломъ свт… Два молодыхъ человка выходятъ изъ дома на улиц Хегдехангенъ. Одинъ изъ нихъ — хозяинъ этого дома, кандидатъ Илэнъ; онъ въ сромъ лтнемъ костюм, въ цилиндр и съ тросточкой. Другой — его другъ и товарищъ по школ, радикалъ по убжденіямъ, Андрей Бондезенъ. Они останавливаются на минутку и смотрятъ въ окна второго этажа: тамъ стоитъ молоденькая двушка съ рыжеватыми волосами и киваетъ имъ головой. Мужчины отвчаютъ тмъ же, они кланяются и уходятъ. Илэнъ крикнулъ сестр:
— До свиданья, Шарлотта!
На Бондезен былъ черный, тсно прилегающій костюмъ, на голов шелковый беретъ, и шсрстяная рубашка со шнурами. Сейчасъ видно, что онъ спортсмэнъ. У него нтъ тросточки.
—
— Нтъ, какая погода и какое глубокое небо! О, какъ хорошо тамъ, наверху въ горахъ, въ Хансханген, въ деревн,- тамъ небо еще выше, деревья шумятъ! Когда я состарюсь, я непремнно сдлаюсь помщикомъ.
Андрей Бондезенъ изучалъ юриспруденцію. Ему 25–26 лтъ; у него очень красивые усы и рдкіе прилизанные волосы подъ беретомъ. Онъ блденъ, почти прозраченъ, но его тяжеловсная походка съ размахивающими руками показываетъ, что онъ смлъ, энергиченъ и, если и не силенъ, то, во всякомъ случа, ловокъ и живучъ. Впрочемъ, онъ теперь больше не изучалъ юриспруденціи, а шатался повсюду, здилъ на велосипед и былъ радикаломъ. На это у него были средства: каждый мсяцъ онъ получалъ деньги изъ дому отъ отца, помщика въ Бергшенен, который, во всякомъ случа, не былъ скупъ на шиллинги. Андрей не очень много тратилъ, но все-таки ему постоянно нужны были деньги то на то, то на другое, и онъ самъ часто разсказывалъ, какъ обращался къ отцу съ просьбой присылать немножко больше, чмъ обыкновенно въ мсяцъ. Такъ, напримръ, разъ онъ написалъ отцу, что хочетъ изучать римское право, а римское право можно изучать только въ Рим,- вотъ почему онъ проситъ прислать ему небольшую сумму на это путешествіе. И помщикъ посылалъ деньги.
Илэнъ былъ тхъ же лтъ, какъ и Бондезенъ, но былъ еще худе его, немного выше ростомъ и не носилъ бороды; у него были длинныя блыя руки и тонкія ноги. Онъ иногда морщилъ лобъ надъ переносицей.
На улиц они кланялись знакомымъ, и Бондезенъ говорилъ:
— Если бы они знали, что у насъ съ собой!
Бондезенъ былъ въ превосходномъ настроеніи. Наконецъ-то ему удалось уговорить своего друга, аристократа; три года онъ работалъ надъ этимъ. Это былъ очень торжественный день для него, и въ честь этого онъ даже отказался отъ поздки на велосипед въ Эйдсфольдъ. Шарлотта посмотрла ему прямо въ лицо, когда ему удалось, наконецъ, чуть ли не въ двадцать первый разъ, убдить брата своими краснорчивыми доводами; кто знаетъ, этимъ, можетъ быть, онъ тронулъ ее.
— Послушай, рукопись наврно съ тобой, — спросилъ онъ опять, — ты не оставилъ ея на стол?
Илэнъ ощупываетъ свой боковой карманъ и отвчаетъ, что рукопись при немъ.
— А впрочемъ, это не было бы большимъ несчастьемъ, если бы я оставилъ ее на стол,- прибавляетъ онъ. — И кром того, очень маловроятности, что онъ приметъ ее!
— Онъ приметъ, непремнно приметъ ее! — возражаетъ Бондезенъ. — Линге сейчасъ же возьметъ ее. Ты не знаешь редактора Линге. Здсь, въ стран, немного такихъ людей: когда я жилъ еще дома, совсмъ мальчикомъ, онъ многому научилъ меня, и во мн начинаетъ говорить чувство благодарности, какъ только я его увижу на улиц. Знаешь, — это удивительное чувство! Видлъ ли ты когда-нибудь подобную силу? Три-четыре строчки въ его газет говорятъ не меньше, чмъ цлый столбецъ въ другихъ. Онъ здорово рубитъ и, во всякомъ случа, мтитъ прямо въ цль. Ты прочелъ крошечную замтку о министерств въ послднемъ номер? Первыя шесть строчекъ — такія мирныя, кроткія, безъ всякаго злого умысла, но зато седьмая, — одна единственная строчка въ заключеніе, — ударъ хлыста, оставившій хорошій кровавый слдъ. Да, да, онъ уметъ это. Когда ты придешь къ нему, скажи ему такъ или иначе, что ты много уже писалъ, кое-что послалъ за границу, а главное — у тебя много задумано. Потомъ ты положишь передъ нимъ рукопись… Если бъ у меня было что-нибудь снести ему! Но когда у меня что-нибудь будетъ, я хочу сказать — позже, можетъ быть въ будущемъ году, ты окажешь мн услугу передать ему мою рукопись. Нтъ, — ты долженъ это сдлать, пойми, онъ имлъ на меня большое вліяніе!
— Ты говоришь такъ, какъ будто у меня уже есть опредленное мсто въ «Новостяхъ».
— Большая разница между тобой и мной: ты берешься за это со старымъ, извстнымъ именемъ, — вдь не каждый называется Илэнъ; кром того, ты пишешь научныя работы.
— Ты черезчуръ торопишься! — воскликнулъ Илэнъ. — Не могу же я явиться къ нему, какъ снгъ на голову.
— Нтъ, ты правъ, ты долженъ войти къ нему совершенно спокойно. Я буду ждать тебя у двери… Медвдь Хойбро говоритъ, что онъ больше не читаетъ «Новостей». Ну, это вполн соотвтствуетъ образованности этого человка… Онъ ничего не читаетъ…
— О, нтъ, онъ очень много читаетъ, — возражаетъ Илэнъ.
— Вотъ какъ, Хойбро много читаетъ? Но если хочешь быть передовымъ и современнымъ человкомъ, то, по моему, нужно читать «Новости». Хойбро смялся, когда я ему сказалъ, что «Новости» радикальнаго направленія. Онъ просто-на-просто важничаетъ. Я радикалъ, и я повторяю, что «Новости» радикальнаго направленія. Правда, он рекламируютъ себя, но почему этого и не длать, разъ он чувствуютъ свое превосходство. Вс подражаютъ имъ, а искусству подбирать заглавія для статей свободно можно поучиться у «Новостей». Неправда ли? Пусть говорятъ, что угодно, — «Новости» единственная газета, имющая какое-нибудь вліяніе. Линге, я говорю это буквально, распредлилъ портфели между министрами. Онъ сможетъ, если захочетъ, и отобрать ихъ. До извстной степени онъ работаетъ въ свою же пользу. Но разв Линге виноватъ въ этомъ? Разв министерство не измнило своему старому знамени? Долой измнниковъ! Линге ужъ позаботится объ этомъ.
— Вотъ ты говорилъ о заглавіяхъ, и мн пришла въ голову мысль, — можетъ быть мн лучше дать какое-нибудь другое заглавіе своей стать.
— А какъ она теперь называется?
— Теперь это — «Нчто о сортахъ нашихъ ягодъ».
— Зайдемъ въ «Грандъ» и подумаемъ о другомъ заглавіи.
Но когда они оба зашли въ «Грандъ» и взяли себ по кружк пива, Бондезенъ перемнилъ свое мнніе. Это «Нчто о сортахъ нашихъ ягодъ» — заглавіе не для «Новостей». На первый взглядъ оно какъ-то не совсмъ удобно и, кром того, не помстится въ одну строчку. Но зато это очень скромное заглавіе для пробной работы, которая попадетъ на столъ выдающагося редактора.
И они ршили предоставить это дло самому Линге, такъ какъ онъ не имлъ равнаго себ въ изобртеніи пикантныхъ заглавій. Пока пусть такъ остается: «Нчто о сортахъ нашихъ ягодъ», — и ни слова больше объ этомъ.
Они опять вышли на улицу. Подходя къ редакціи «Новостей», они какъ-то невольно замедлили шаги. У Бондезена былъ смущенный видъ.
Названіе газеты находилось надъ дверью, какъ разъ на фасад дома, на дверяхъ, на оконныхъ выступахъ, — всюду, гд только можно было.
Изъ типографіи раздавался шумъ вальцовъ и колесъ.
— Видишь, — сказалъ Бондезенъ, — здсь длаются большія дла. — И даже среди всего этого шума онъ говорилъ какъ-то глухо.
— Да, Богъ знаетъ, что теперь будетъ. Впрочемъ, самое худшее, что онъ можетъ сдлать, это сказать: «нтъ».
— Ну, поднимайся и длай все, какъ я теб сказалъ, — ободрилъ онъ своего друга. — Ты послалъ кое-что въ заграничную газету, и у тебя много задумано. Могу я васъ попросить, — у меня есть здсь кое-что о ягодахъ, о сортахъ нашихъ ягодъ… Я буду тебя здсь ждать.
Илэнъ вошелъ въ прихожую редактора. Здсь сидли два господина, писали и что-то вырзывали ножницами, и ему показалось, что по крайней мр пять ножницъ въ ходу. Онъ спросилъ редактора. Одинъ изъ пишущихъ указалъ ему движеніемъ руки на дверь въ редакторскую; онъ отворилъ ее. Тамъ было много постителей, даже нсколько дамъ. Посреди комнаты, за столомъ, сидлъ самъ редакторъ, Александръ Линге, извстный издатель, котораго зналъ весь городъ.
На видъ ему около 40 лтъ; черты лица его рзко очерчены и подвижны, а глаза совсмъ еще молодые. Его свтлые волосы коротки, а борода заботливо подстрижена. Костюмъ и ботники у него совсмъ новые. Въ общемъ у него очень любезный и располагающій видъ.