Редактор Линге
Шрифт:
Хойбро начинаетъ припоминать и отвчаетъ:
— Да, я сказалъ вчера фрёкенъ Софи кое-что въ этомъ род. Но я выразился не совсмъ ясно. Я вообще ничего не ждалъ отъ «Новостей», я не умю изслдовать сердца и печени; но я хотлъ сказать, что даже этотъ маневръ «Новостей» меня не удивилъ.
— Вы насквозь видите Линге, — сказалъ Бондезенъ. — Вы знакомы съ нимъ?
На это Хойбро ничего не отвтилъ. Это его разсердило, и онъ обратился къ дамамъ.
Но Бондезенъ повторилъ свои вопросъ и пристально посмотрлъ на него.
— Вамъ это очень хочется знать? — возразилъ Хойбро. — Право, не понимаю, почему. — Но вдругъ краска залила его лицо и онъ прибавилъ: — Вы такой радикалъ, принадлежащій къ непоколебимой партіи, каково-то вамъ теперь, когда вы видите такую политику «Новостей»?
— Нтъ, я не могу сказать, чтобы это отняло у меня сонъ…
Хойбро
— Нтъ, вотъ именно это и есть выгодная сторона въ васъ и въ подобныхъ вамъ. Вы умете какъ-то очень быстро найтись въ обстоятельствахъ, соотвтствующихъ перемн убжденій. Вы не теряете головы, вы не краснете отъ стыда или гнва; вы принимаете эту перемну, осматриваетесь и понемножку успокаиваетесь. И понемножку вы начинаете пріобртать новыя убжденія, такія же искреннія и долговчныя, какъ и прежнія ваши. И это называется быть современнымъ.
Какъ грубо и некрасиво все это было сказано! Хойбро самъ сознавалъ, что онъ придалъ всему этому черезчуръ большое значеніе, что онъ былъ невжливъ, онъ чувствовалъ себя неловко, глаза всхъ были обращены на него, и онъ опустилъ голову.
Но Бондезенъ разозлился. — Вдь рчь идетъ совсмъ не о немъ и ему подобныхъ, они начали говорить о Линге.
Какъ и прежде, когда съ нимъ обращались рзко, Хойбро и на этотъ разъ вспыхнулъ, заложилъ руки въ карманы и началъ бгать взадъ и впередъ по комнат фру Илэнъ. Онъ совсмъ забылъ, гд находился.
— Вы хотите слышать мое мнніе о Линге, никому не навязываемое, — сказалъ онъ. — Богъ знаетъ, почему именно вы хотите это знать. Я скажу вамъ въ двухъ словахъ, что я думаю: Лииге — это студентъ изъ крестьянъ; для него оказалось вредно, что онъ былъ пересаженъ въ чуждую для него землю и атмосферу; это просто ротозй изъ деревни, который очень хочетъ разыгрывать свободомыслящаго человка и столичнаго джентльмзна; но для этого онъ не рожденъ. Этому человку не достаетъ культурности, въ немъ много лживости. Точне, — это просто плутъ, который никогда не дорастетъ до своего призванія. Вотъ мое мнніе.
Бондезенъ широко раскрылъ глаза. Гнвъ его исчезъ, онъ пристально смотрлъ на Хойбро и произнесъ съ трудомъ:
— Но съ психологической точки зрнія Линге совсмъ другой, я хочу сказать, психологически…
— Съ психологической точки зрнія! Это человкъ, лишенный всякой психологіи. Скажите лучше, что все, что онъ длаетъ, онъ длаетъ подъ впечатлніемъ минутнаго вдохновенія, изъ-за мелочной разсчетливости, или изъ-за того и другого вмст; скажите лучше, что все это онъ длаетъ, чтобъ быть на устахъ у всей Христіаніи и сдлаться бдовымъ редакторомъ на своемъ маленькомъ клочк бумаги; прибавьте къ этому — онъ крестьянинъ въ душ, онъ дрожитъ за лишнія нсколько сотъ кронъ годового дохода, — и вотъ вамъ весь человкъ со всей его психологіей.
Бондезенъ успокоился; онъ находитъ, что это начинаетъ становиться интереснымъ. Просто забавно было его слушать! Онъ отвтилъ:
— Но я не понимаю, за что вы такъ сердиты на Линге? Вдь вы не принадлежите къ его партіи, вы вдь блуждающая комета. Чмъ онъ васъ такъ разсердилъ? Разв вамъ не все равно, побдитъ ли лвая или нтъ?
— Да, мы теперь опять возвращаемся къ удивительнымъ преимуществамъ всей вашей партіи; вамъ трудно понять, что кто-нибудь можетъ быть кровно оскорбленъ, когда видитъ, что обманутъ въ своихъ самыхъ идеальныхъ надеждахъ какимъ-нибудь человкомъ или дломъ, обманутъ грязными продлками спекулянта, въ данномъ случа редактора. Я хочу вамъ сказать кое-что: знаете ли вы, что Линге былъ мн дорогъ, что я любилъ Линге? Тайно я писалъ негодующія письма тмъ, кто ругалъ его въ газетахъ; клянусь вамъ, что я былъ самимъ преданнымъ его другомъ. Когда я услышалъ, что одинъ человкъ, одинъ высокопоставленный военный говорилъ частнымъ образомъ, что напрасно правая не купила Линге для государственнаго суда, что Линге можно подкупить, я написалъ этому высокопоставленному военному письмо, разбилъ его по пунктамъ, назвалъ его безчестнымъ и лжецомъ, и подъ этимъ я подписалъ свое имя и свой адресъ… Это было тогда, когда я мало зналъ Линге… Почему я на него золъ? Врьте мн, я не золъ на него; онъ мн настолько сталъ безразличенъ, что я даже не беру его газеты въ руки. Я вспоминаю его потому, что онъ существуетъ и успшно продолжаетъ свою вредную дятельность. Публика находитъ, что онъ издаетъ очень занимательную газету. Почитайте, поизучайте ее, посмотрите, какъ этотъ маленькій, пустой человчекъ, безъ убжденій, но съ нахальствомъ, — какъ этотъ человкъ, повинующійся лишь своимъ страстишкамъ, — посмотрите, какъ онъ держитъ себя безобидно, и какъ говорятъ съ нимъ люди на улиц — посмотрите только, какъ онъ пишетъ и о чемъ онъ пишетъ. Онъ потираетъ себ руки отъ удовольствія, когда оказывается въ состояніи погубить какого-нибудь несчастнаго нуждающагося агента; онъ снимаетъ съ него маску, и онъ въ восторг, что никакой другой газет до него не удалось поймать этого преступника. Ничего лучшаго его уважаемые читатели не могутъ требовать… Дло въ томъ, что человкъ этотъ исковерканъ. Если ему удается выкинуть какую-нибудь продлку или штуку, при чемъ весь міръ указываетъ на него, какъ на ловкаго молодца, и этимъ онъ пріобртетъ нсколько лишнихъ кронъ отъ подписчиковъ, — онъ доволенъ. Онъ блаженствуетъ отъ такой пустяшной продлки, онъ посмивается и радуется, что онъ первый сообщилъ тысяч людей новость о пожар въ Міос. Когда въ Драммен бываетъ народное собраніе, онъ требуетъ, чтобъ телеграфная станція была открыта «за нашъ счетъ», пока не кончится собраніе. На собраніи объявляется, что сдлалъ Линге, читаютъ вслухъ его телеграмму, умиляются, что Линге приказалъ телеграфу работать «за нашъ счетъ» А сколько будетъ ему стоить этотъ неслыханный поступокъ? Полчаса стоятъ цлые семьдесятъ пять ёръ. Весь расходъ — не меньше семидесяти пяти ёръ и не превышаетъ четырехъ кронъ пятидесяти ёръ. Ну да, а есть ли для Линге какая-нибудь личная выгода въ томъ, что его телеграмму читаютъ и рекламируютъ? Непосредственно, можетъ быть, и нтъ; я не знаю. Но я знаю, что такая телеграмма не была бы прочтена, если бъ она была получена изъ какой-нибудь другой газеты, напр. изъ «Норвежца». Линге уничтожилъ въ людяхъ всякое чувство скромности; своими непрестанными рыночными выкрикиваніями ему удалось устранить врожденный страхъ передъ безстыдствомъ. А посл этого онъ иронизируетъ надъ собой и своимъ образомъ дйствій, безстыдно и плоско смясь: «Новости» интервюировали подводную лодку и воздушный корабль, «Новости» — самая свдущая газета во всхъ уткахъ.
Хойбро остановился на минутку, и Бондезенъ говоритъ:
— Я не буду пускаться съ вами въ споръ; вы уже черезчуръ унизили дятельность Линге. Это просто смшно. Разв, напримръ, не иметъ значенія, что «Новости» обвинили Ларса Офтедаль въ такихъ преступныхъ дйствіяхъ?
— Но, Боже мой, какая же заслуга! Сообщить въ газет о скандал — только для того, чтобы заполучить нсколькихъ подписчиковъ.
— Да разв только изъ-за этого?
— Разумется, иначе онъ обратился бы съ этимъ въ полицію, и это былъ единственный правильный путь.
— Да, но вдь, слава Богу, это лицо было низвержено, а я всегда смотрю на результатъ. Агентъ Іензенъ въ Осло ведетъ запрещенную торговлю матеріями; «Новости» узнаютъ это, он отправляются къ нему и требуютъ его паспортъ, — онъ отказывается; «Новости» выступаютъ съ нсколькими статьями, и три недли спустя агенту пришлось собрать свой товаръ и переселиться въ Америку.
— Вотъ опять результатъ! Да, еще новое доказательство жадности Линге до новыхъ подписчиковъ. Этотъ человкъ въ роли представителя прессы старается проникнуть даже въ частныя квартиры, чтобы выспрашивать и экзаменовать. Онъ говоритъ: «Будьте такъ добры показать мн ваши бумаги!» Клянусь Богомъ и всми святыми, я спустилъ бы этого молодца съ лстницы, если бъ онъ пришелъ ко мн, даже если бъ я былъ виновенъ въ незаконной торговл матеріями…
— Да, берегитесь, онъ можетъ притти въ одинъ прекрасный день.
— Тогда я сумю сказать ему: добро пожаловать… Онъ черезчуръ мало одаренъ, чтобъ ршиться на смлый поступокъ; онъ никогда не выплываетъ, если не разсчиваетъ, что можно спрятаться. Онъ любитъ темныя дороги, все тайное и скрытое; поцлуй въ углу, тайное пожатіе руки, легкое головокруженіе, — и все это подъ предлогомъ, что онъ хочетъ оздоровлять общество. Пусть, вс люди видятъ это, и черезъ короткіе промежутки онъ начинаетъ выставлять…
Звонокъ.
Софи идетъ открывать и возвращается съ новымъ номеромъ «Новостей». Бондезенъ набрасывается на него съ обычнымъ интересомъ.
Въ этомъ номер Линге вполн ясно и опредленно поднялъ свой флагъ. Редакція разъясняетъ отношеніе газеты къ стать объ уніи, привлекшей всеобщее вниманіе: были высказаны сомннія по поводу того, была ли эта статья написана отъ редакціи, или она была случайная, прислана кмъ-нибудь со стороны. Чтобы выяснить вс эти достоуважаемыя сомннія, Линге сообщаетъ читателямъ, что статья «Новостей» — ихъ собственная личная точка зрнія, и всю отвтственность за нее газета беретъ на себя.