Редкие и драгоценные вещи

Миллер Рейн

Итан рассмеялся.

— Ты слышал его, Иван? Он смеется над тем, что ребенок брыкается. — Я знал этот голос. Это моя Бринн разговаривала с Иваном.

Я открыл глаза.

— Получилось, — сказала она шепотом. — Ты вернулся ко мне.

Лицо Бринн было искажено слезами и беспокойством. Она выглядела измученной, с темными кругами под глазами и растрепанными волосами. Ее глаза остекленели от слез. Но вид ее, прижавшейся ко мне так близко, был самым прекрасным зрелищем, которое когда-либо видели мои жалкие глаза за всю мою жизнь.

— Бринн... детка... — Я улыбнулся и уставился на каждый дюйм ее лица, на мгновение впитывая

в себя ее вид. — ... Я думал о тебе на той горе — чтобы ты помогла мне согреться... и найти безопасное место, куда можно пойти. Ты приснилась мне, и я знал, что все будет хорошо, и я был счастлив, а не напуган.

— О, Итан, Итан, Итан... — всхлипывала она, уткнувшись мне в грудь и покачивая лбом взад-вперед. Я прикинул, где мы находимся, и решил, что это больничная койка, и мы оба лежим на боку, лицом друг к другу. Очевидно, моя девочка забралась ко мне на больничную койку, чтобы я мог чувствовать ее запах. Она даже пошла еще дальше, положив мою руку себе на живот, чтобы я мог почувствовать, как Лорел-Томас бешено бьется изнутри. Они оба переживали мне.

Я посмотрел на своего двоюродного брата и уловил слова «Добро пожаловать обратно», произнесенные губами.

«Спасибо», одними губами произнес я в ответ, благодарный ему за то, что он помог Бринн, пока я был в отключке. Затем он ухмыльнулся мне и выскользнул за дверь, прижав руку к уху в универсальном жесте «позвони мне».

— Я так сильно люблю тебя, — прошептал я, пытаясь сдержать свои собственные эмоции. Я поднес руку к ее подбородку и заставил поднять ее лицо, чтобы встретиться со своим. Сначала мне нужно было заглянуть ей в глаза. Потом, как только утоплю себя во всем их многоцветном великолепии, мне захочется целовать ее еще очень долго.

Кажется, она была в некотором шоке, потому что просто продолжала повторять одно и то же снова и снова.

— Ты вернулся ко мне.

— Я сделал это, моя красавица, потому что ты вернула меня обратно. Ты сделала это... И ангел помог мне.

***

15 января

Итан был таким тихим по дороге домой из больницы. Мы сидели вместе на заднем сиденье, пока Лен вел машину. Он крепко держал меня за руку, сжимая так сильно, что на самом деле было неудобно, но я не хотела отстраняться от него. Итану нужно было прикоснуться ко мне, даже если это были просто наши руки.

Его отец позвонил мне и спросил об ужине в честь его возвращения домой, но я нашла предлог отложить его на следующую неделю. Итан был не расположен к общению, и, честно говоря, я тоже. Его несчастный случай сделал меня параноиком, и если бы я позволила себе подумать о том, насколько близок он был к смерти, у меня, скорее всего, случился бы приступ паники. Я понимала, это не пойдет на пользу ребенку, поэтому отказалась от пугающей мысли, которая приходила мне в голову. Сейчас я просто хотела, чтобы он был рядом со мной, где я могла бы заботиться о нем, а он мог бы исцелиться.

Итан вошел домой сам, опираясь на костыли, но своими силами. Я закрыла и заперла за ним дверь и последовала за ним в главную комнату.

Он остановился посередине и просто стоял там, не сводя с меня глаз, с жестокой грубостью на лице теперь, когда мы остались наедине.

— Иди сюда, — сказал он резким шепотом. Я пошла

к своему Итану.

Я немедленно оказалась в его объятиях, так крепко прижатая к его телу, что задохнулась от удивления. Его костыли с грохотом упали на пол, когда он отпустил их, чтобы обнять меня. Отчаянное желание Итана обнять меня, управлять моментом, и я понимала почему. Мой мужчина в очередной раз был травмирован неминуемой угрозой смерти. Он был уверен, что умрет там, в горах, так и не получив шанса снова увидеть меня, или познакомиться с нашим ребенком, или сказать нам, что любит нас, или попрощаться как следует. Воспоминания обо мне были его утешением, помогавшим пережить этот опыт, а затем, когда он не умер, его вернули в реальность и заставили осознать, что он выжил. Для него это был полный и бесповоротный хаос.

— Итан. Я здесь, детка. Позволь помочь тебе.

— Мне нужно... мне нужно быть с тобой, — прохрипел он мне в шею, его борода покалывала мою кожу, когда он сжимал меня сильнее.

Я отстранилась, заставляя его посмотреть на меня и сосредоточиться на моих словах.

— Давай отправимся в нашу постель и на мгновение забудем обо всем остальном. Только ты и я, вместе. — На его лице появилось выражение боли. — А потом, позже, мы сможем поговорить о том, что нам нужно было сказать друг другу перед твоим отъездом в Швейцарию. Но прямо сейчас нам двоим нужно быть рядом и чувствовать это какое-то время.

Он на секунду закрыл глаза, а затем снова открыл их с выражением полного облегчения в глазах.

— Да... пожалуйста. — Он посмотрел вниз, на пол, где валялись его костыли. Я наклонилась, чтобы поднять их, и протянула ему по одному. Его ожесточенное, уязвленное выражение смягчилось, когда он взял костыли.

— Хотел бы я сказать тебе, как сильно я тебя люблю... но, черт возьми, не хватает слов, чтобы выразить это.

— Знаю.

Он последовал за мной в нашу спальню и присел на краешек кровати. На этот раз, расставляя свои костыли так, чтобы он мог дотянуться до них, когда снова захочет встать. Я подошла, чтобы встать между его ног, и почувствовала, как его руки немедленно поднялись, чтобы притянуть меня ближе. Его лицо уткнулось чуть ниже моей груди, его руки обхватили мой зад, а нос вдыхал мой естественный запах.

Итан отчаянно пытался заползти обратно в меня.

Я знала, что на самом деле ему нужен был жесткий и дикий секс с моей стороны, но я также знала, как и он, что я не могла дать ему этого больше, чем он был способен дать мне. Нам пришлось бы придумать другой способ.

Я отступила назад, пока не оказалась вне пределов досягаемости, но все еще близко.

Я сбросила туфли на плоской подошве и не сводила с него глаз.

— Я хочу, чтобы ты запомнил тот первый раз, когда я оказалась здесь, в этой постели, с тобой — первый раз, когда мы были вместе.

Я расстегнула кардиган и позволила ему упасть на пол. Его глаза проследили за тем, куда я его уронила, а затем снова поднялись, чтобы встретиться с моими.

— Я помню, — сказал он.

— Тогда давай вместе вернемся в то время, — сказал я ему. — Мы были осторожны друг с другом, потому что не были уверены в том, чего может хотеть другой человек или в чем он нуждается.

Его голубые глаза потемнели.

— Я с трудом мог поверить, что ты согласилась поехать со мной домой. Я умирал по тебе в ту ночь, Бринн. Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя.