Редкий гость
Шрифт:
Мужчина вышел первым. Неловко прыгнул, вцепился в оранжевую ткань, смяв плот чуть не до дна. Следом шла женщина. Осторожно ступила на поплавок, заколебалась, словно ей что-то мешало, и мужчина потянулся, взяв спутницу под локоть одной рукой, другой, забыв о собственной безопасности, придерживая ребёнка на руках у женщины. Наконец, они уселись на банку, прижавшись друг к другу.
— Будешь местной знаменитостью, Жан, — сказал Дадли. — Робинзоном Крузо.
Он присел на срез двери, выставив ноги на поплавок. Над его головой два бойца поводили стволами из стороны в сторону. В кабине нервничал пилот.
— Ты чудовище, —
— Почему? С нами поступили несправедливо — я хочу вернуть статус-кво, только и всего, — Дадли вытер лицо платком.
— Так нельзя. Твой план безумие.
— Ну вот, — протянул Дадли. — Опять. Давай лучше перейдём к делу. Смотри, это спасательный плот. Мы купили его на распродаже и передаём тебе — без-воз-мез-дно.
Он широко улыбнулся.
— Здесь есть всё для выживания: аптечка, кое-какой инструмент, плот может служить жильём на первое время, даже оружие есть — представляешь? Только оно вряд ли тебе поможет.
— Жену забери, — сказал было Жан, но его спутница вдруг прильнула к нему, обхватив широкие плечи мужа одной рукой.
— С милым рай в шалаше, а?.. — Дадли расплылся в улыбке и, обернувшись в салон, скомандовал: — Поехали!
И ничего не произошло. Не запускался двигатель, не шевелились охранники…
Секунду Дадли искал решение. Он всегда отличался сообразительностью, весь в маму, наверное.
Они были потомками колонистов, тех, кто помнил тесные отсеки Платформы, нормированную выдачу продуктов, выматывающее ожидание дальней дороги, оказавшейся гораздо сложнее и дальше, чем предполагали самые пессимистические сценарии. Оставившие родные края ради неясных перспектив под новым солнцем могли передраться за скудную пайку, а могли сплотиться и выживать вместе. Их хорошо готовили, они выжили. Платформа достигла цели, но народившаяся орава ребятишек перегружала систему жизнеобеспечения исполинской конструкции, малыши отвлекали от работы ценных специалистов-женщин — да их просто некуда было девать, целые семьи жили в капсулах безопасности.
Выжили. С тех пор у Первых дети стали фетишем. Всё для малышей, всё для будущего, это была какая-то сумасшедшая любовь, полная самоотверженность и команда Дадли, прямые потомки людей, первыми ступивших на поверхность Холта, ждали от него человечности, хоть какого-то намёка, в оправдание содеянного…
Дадли наклонился, протягивая руки.
— Дай мне, — сказал он женщине.
Женщина заколебалась. Когда их брали, Жан упирался поначалу, пришлось привести жену, и Гук стал огромным ножом отрезать пуговки от её кофточки. Женщина сломалась на второй. Жан заговорил на третьей.
— Дай, — повторил Дадли. — Я позабочусь о нём.
Младенцу едва исполнился год. Из цветастенького конверта торчал носик, да губки бантиком — всю дорогу малыш не отрывался от мамкиной груди и теперь мирно спал, сытый.
— Ты будешь моим первым янычаром, — сказал Дадли, глядя на милое личико. — Это твоя кровная дань, Жан. Твоё девширме новому миру.
Мужчина и женщина молча смотрели на него. Дадли бережно переложил свёрток на сгиб локтя.
— Поехали, — негромко сказал он.
Взревел двигатель. Лопасти взбили душный и влажный воздух, всколыхнув поверхность трясины с ярко-оранжевым пятном плота посередине. Мужчина и женщина на плоту не пошевельнулись,
По зелёной поверхности пошла рябь. Весёленькая лужайка, скрывавшая бездонную топь, приподнялась в одном месте, в другом. Плот дёрнулся — местные обитатели спешили попробовать на вкус неожиданный подарок.
* * *
Космонавта, штатно прибывшего к орбитальной станции у планеты, выдерживают десять дней под присмотром медперсонала, проверяя на всевозможные болести, известные медицине. Ещё космонавта кормят — вкусно кормят местными продуктами, проверяя приспособленность организма к местному пищевому режиму. Начинается всё с жидкой каши, коктейлей из местных продуктов, калорийность пищи повышается и заканчивается небольшим банкетом в ресторане станции, устроенным вновь прибывшим в честь служителей Панацеи, когда по всему пищеблоку пахнет жареным мясом, Помощник разрешает свободным от вахты двойную норму вина — с прибытием, космен!..
Но Прошин прибыл нештатом. Никогда, ни при каких условиях межпланетный корабль не должен попасть в атмосферу планеты — учили его. Космическое излучение, накапливающееся в верхних слоях обшивки несмотря на защиту, неминуемо приведёт к радиоактивному заражению всего вокруг, это же излучение заставляет бактерии, попавшие на корпус корабля с межпланетной пылью или оставленные при строительстве, мутировать, порождая новую жизнь, причудливую и опасную, способную за считаные дни убить жизнь на всей планете.
Хотя доселе всё это было лишь теорией.
Радиоактивные обломки засеяли площадь в несколько сот гектаров. Пыль от взрыва радиоактивным аэрозолем рассеивалась над континентом и океаном, а посреди столицы федерального образования красовалась груда столь же радиоактивной пыли, бетонного крошева и стеклянных осколков вместо красы и гордости местных строителей, комплекса башен Рокет Плаза.
Повезло, сказали Прошину, что удар пришёлся в пять тридцать утра — в зданиях было чуть больше десятка человек, в основном охранники да уборщики. Все погибли. Теперь хочешь считай это везением, хочешь — как хочешь…
Будет комиссия, сказали Прошину. Возможно, суд. Семьи погибших — а у всех были семьи — должны знать, как могло случиться то, что случилось, кто виноват в произошедшем…
Только через неделю после водворения в карантин Иван смог хоть как-то воспринимать окружающее. Катапультирование при скорости в 3М поставило организм молодого человека на грань жизни и смерти и неделю Прошин лежал в коме. Ещё неделю полной неподвижности: непрямая дисторсия шейного отдела позвоночника, перелом двух рёбер, ушиб копчика (на асфальт упал), — только на третью неделю Иван смог кое-как усесться в инвалидную коляску, и медсестра выкатила его на белый свет.
…Синее небо. Атмосфера, пригодная для дыхания, как и на Земле рассеивает солнечный свет, оставляя глазам цвета синего спектра… да плевать.
Синее небо.
Госпиталь в пригороде, вокруг вековые дубы… то есть, не дубы это: высоченные деревья, мощный ствол, узловатые ветви голые по весеннему времени; скоро набухнут почки, проклюнутся листья, а под самое лето «дубы» Холта расцветают нежными, полупрозрачными цветами — словно улыбка на суровом лице старого воина…
Гаревые дорожки. Травка, проклюнувшаяся из-под снега на газонах. Ласковые лучи солнышка.