Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)
Шрифт:
Присоединение Новгорода и создание там фонда великокняжеских земель вызвали необходимость сложения ведомства новгородского дворецкого [698] .
После присоединения Твери к Москве (1485 г.) некоторое время тверские земли находились в уделе старшего сына Ивана III князя Ивана Молодого, в начале XVI в., около 1501 г., — в уделе наследника Василия Ивановича [699] . К 1504 г. уже сложился Тверской дворец [700] . После смерти князя Федора Борисовича Волоцкого волоколамские земли вошли в состав этого же дворца [701] . После окончательного присоединения Рязани в 20-х годах XVI в. образовался Рязанский дворец [702] . Уже издавна в Нижнем Новгороде были значительные земли, являвшиеся достоянием великого князя. Ведал ими дворский [703] . В связи с задачами организации обороны от нападений казанских татар и с увеличением роли Нижнего Новгорода управление этими землями было передано особому (нижегородскому) дворецкому [704] .
698
В ноябре 1476 г. уже упоминается новгородский дворецкий Роман Алексеев (ПСРЛ, т. XXV, М.—Л., 1949, стр. 304).
699
См. грамоты великого князя Василия Ивановича 1 августа 1501 г. на дворы в г. Кашине (АСЭИ, т. I, № 637).
700
Тверской дворецкий упоминается в завещании Ивана III 1504 г. (ДиДГ, № 89, стр. 363).
701
В 1534 г. И. Ю. Шигона Поджогин назывался тверским и волоцким дворецким (ПСРЛ, т. XIII, ч. 2, стр. 409).
702
Рязанский дворецкий упоминается в августе — декабре 1539 г. (ДРК, стр. 112; С. А. Шумаков, Материалы для истории Рязанского края, вып. I, Рязань, 1898, стр. 11).
703
В 1519 г. дворским был Александр Жедринский (АГР, т. I, № 75).
704
В 1522/23 г. уже упоминается нижегородский дворецкий А. Н. Бутурлин (Сб. РИО, т. XXXV, стр. 643, 670).
20–30-е годы XVI в. были временем расширения состава областных дворцов. Вместе с тем усиливается руководящая роль московского дворецкого, который начинает теперь именоваться «большим», и великокняжеского дворца, который отныне получает название Большого дворца в отличие от областных [705] .
После ликвидации Дмитровского удела князя Юрия Ивановича (1533 г.) образуется Дмитровский дворец [706] . После смерти углицкого князя Дмитрия Ивановича (1521 г.) некоторое время Углицкий удел находился во владении слабоумного брата Ивана IV — Юрия. Фактически управление этими землями осуществлялось в Углицком дворце, власть которого распространялась также на Галич, Кострому, Зубцов, Бежецкий Верх и, возможно, Переяславль Залесский.
705
См. упоминание в декабре 1534 г. Большого дворца («Сборник Муханова», изд. 2-е, СПб., 1866, № 319) и его же в декабре 1535 г. (Государственный архив Владимирской области, ф. 575, № 1, л. 20 об.).
706
Упоминается в августе 1538 г. (ДРК, стр. 104).
На должности дворецких назначались представители княжеско-боярской знати из числа «введеных бояр» [707] . Функции областных дворецких были близки к компетенции дворецких Большого дворца. В их руках находился надзор над судебно-административной властью наместников, волостелей и городовых приказчиков [708] . Они творили высший суд над местными феодалами, черносошным и дворцовым населением [709] . Дворецкие контролировали выдачу иммунитетных жалованных грамот местным феодалам. Как показывают наблюдения Н. Е. Носова, из канцелярий областных дворцов выходили уставные губные грамоты. Так, вятская грамота дана была из Большого дворца, грамота троицким селам Тверского и других уездов — из Тверского дворца, а новгородские дворцовые дьяки подписывали грамоты Бежецкого и Белозерского уездов [710] .
707
См. в грамоте 1543 г. Ивана IV, где упоминается «введеный боярин, у которого будет матери моей великой княгини дворец в приказе» (С. А. Шумаков, Обзор, вып. IV, № 1329, стр. 481–482).
708
ГКЭ, Переяславль-Рязаяский, № 4/9824.
709
См. в подписи 1551 г. на жалованной грамоте: «Аз, Царь и великий князь сам или мой дворецкой Рязанскаго дворца» (Амвросий, История Российской иерархии, ч. 3, М., 1811, стр. 719); ср. грамоту 1560 г. Нижегородского дворца (А. К. Кабаков, Материалы но истории Нижегородского края из столичных архивов, вып. III — «Действия Нижегородской архивной комиссии», т. XIV, Нижний Новгород, 1913, отд. 3, стр. 15). В Нижнем Новгороде были дворцовые села (там же, стр. 42). В 1551 г. в одной переяславской грамоте Троицкого монастыря установлен срок явки «тех городов людем, которые городы у которых бояр и у дворецких в приказе будут» (АН, т. I, № 157, стр. 282).
710
Н. Е. Носов, Очерки, стр. 316–320.
Когда мы говорим о круге дел, на которые распространялась компетенция областных дворцов, нужно иметь в виду, что в ряде случаев областные дворецкие делили свою власть с другими правительственными органами того времени (например, в губных делах большую роль с 1539 г. играла боярская комиссия по разбойным делам; боярский суд сосуществовал с судом дворецкого и т. п.).
Значение областных дворцов в централизации местного управления обычно исследователями игнорировалось. Однако именно в областных дворцах сосредоточивался высший контроль над деятельностью кормленщиков. Некоторые из этих дворцов, возможно, позднее трансформировались в четверти [711] . Согласно статье 72 Судебника 1550 г., для контроля над деятельностью наместников посылались «розметные книги» в Москву к тем «бояром и к дворецким и к казначеем и дьяком, у кого будут которые городы в приказе». Речь идет в данном случае об областных дворцах («которые городы в приказе») [712] .
711
Так, например, возможно превратился в четверть Углиц-кий дворец. См. состав территорий, ведавшихся У. Л. Пивовым, как четвертным дьяком (П. А. Садиков, Очерки по истории опричнины, стр. 243, 302).
712
См. обычную формулу о дворецком и городах «в его приказе», встречающуюся в жалованных грамотах середины XVI в.
Кормленые дьяки ведали делопроизводством в этих дворцах [713] . Из дворцов выдавались кормленые и жалованные грамоты на подведомственные наместникам и волостелям территории. В дворцы сбирались особые пошлины дворецкого и ключника [714] .
Создание областных дворцов было одним из этапов преодоления феодальной раздробленности в управлении, замены удельно-княжеского управления великокняжеской администрацией [715] .
713
Еще П. А. Садиков сопоставил дьяков, «у которых городы в приказе», с «кормлеными», однако на связь их с дворцами он не обратил внимания (П. А. Садиков, Очерки по истории опричнины, стр. 222–223).
714
См. сотную на волость Высокую, Коломенского уезда, в 1553–1554 гг. (С. А. Шумаков, Сотницы, вып. III, стр. 20–24).
715
Подробнее о дворцовых учреждениях см. А. А. Зимин, О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV–XVI вв. («Исторические записки», кн. 63, 1958, стр. 180–205).
В годы боярского управления уже ярко проявились слабые стороны дворцовой системы управления. Территориальный принцип организации центрального правительственного аппарата был недостаточно пригоден для дальнейшей централизации управления эксплуатируемым большинством населения. К тому же засилье в составе дворецких представителей боярства не позволяло правительству использовать эти органы для борьбы с боярской аристократией. Зародышем новых центральных органов управления страной, отвечавших интересам широких кругов дворянства, была государева казна [716] с ее штатом дьяков, размежевание дел которых уже строилось не столько по территориальному, сколько по функциональному принципу.
716
Казенный дворец упоминается в 1493 г. (ПСРЛ, т. VIII, стр. 227), а великокняжеский казенный дьяк — еще в 1447–1453 гг. (Н. П. Лихачев, Древнейшее упоминание дьяка казенного— «Сборник Археологического института», кн. 6, отд. 3, стр. 2).
Являясь неотъемлемой частью дворцового аппарата, великокняжеская канцелярия — казна одновременно выполняла ряд общегосударственных функций. Она была центральным финансовым ведомством, государственным архивом, а также принимала самое деятельное участие в организации дипломатической службы. Казна ведала также делами, связанными с организацией вооруженных сил и обеспечением землею дворян-помещиков [717] .
Видную роль в организации всей текущей работы казны играл казначей [718] . Казначеями назначались не представители княжеско-боярской знати, а лица, близкие великим князьям и хорошо знавшие финансовые вопросы и вопросы внешнеполитических сношений Русского государства. Должность казначея в первой половине XVI в. наследовалась представителями двух семей — Траханиотовых и Головиных (Третьяковых), тесными узами связанных с великокняжеским двором. Многие из Головиных и Траханиотовых были большими специалистами в области внешней политики и финансов [719] . Впрочем, постепенно благодаря родственным и иным связям Головины и Траханиотовы включились в состав московского боярства, [720] а в годы боярского правления принимали самое активное участие в феодальных усобицах. Дальнейшее сохранение должности казначеев в их руках уже служило препятствием задаче укрепления централизованного аппарата.
717
О роли казны см. Н. П. Лихачев, Библиотека и архив московских государей в XVI столетии, СПб., 1894, стр. 45–54.
718
Впервые казначей Дмитрий Владимирович Овца Ховрин упоминается в 1491 г. («Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными», т. I, СПб., 1851, стр. 82).
719
О роли казначеев в организации дипломатической службы см. С. А. Белокуров, О Посольском приказе, стр. 1 и след.
720
См. об этом С. Б. Веселовский, Владимир Гусев — составитель Судебника 1497 г. («Исторические записки», кн. 5, 1939, стр. 39).
Уже в начале XVI в. помощником казначея был печатник, ведавший государевой печатью [721] . Печатник принимал самое деятельное участие во внешнеполитических сношениях [722] . Он же, очевидно, скреплял печатью важнейшие документы (в том числе жалованные грамоты).
Особенное значение в казне имел дьяческий аппарат, из состава которого уже к середине XVI в. начали формироваться будущие приказы. В литературе до недавнего времени не было сколько-нибудь полного и верного освещения начальной истории приказной системы. Долгое время общепринятой являлась точка зрения, согласно которой уже к началу XVI в. на Руси существовало «около десяти центральных приказов» с определенным составом и определенной областью управления [723] .
721
Впервые печатник Ю. Д. Траханиотов упомянут в 1504 г. (ДиДГ, стр. 364). Позднее Траханиотов был казначеем.
722
См. Сб. РИО, т. XCV, стр. 630; С. А. Белокуров, О Посольском приказе, стр. 162 и др.
723
С. В. Юшков, История государства и права СССР, ч. 1, изд. 2-е, М., 1947, стр. 187–188 и др.; «Очерки истории СССР. Период феодализма IX–XV вв.», ч. 2, М., 1953, стр. 307–308.
На самом деле говорить о существовании приказов как учреждений можно лишь с середины XVI в., что связано с усилением Экономической и политической роли дворянства [724] .
В первой половине XVI в. происходило еще только зарождение системы приказов внутри великокняжеской канцелярии. Этот процесс шел за счет формирования дьяческого аппарата казны и размежевания дел, подведомственных ему, по функциональному принципу.
724
См. подробнее А. А. Зимин, О сложении приказной системы на Руси, стр. 164–176.
Уже с конца XV в. дьяки государевой казны постепенно все более и более берут в свои руки участие во всех переговорах с иностранными державами. Такие дьяки, как Федор Курицын, Федор Мишурин, Меньшой Путятин и Елизар Цыплятев, бесспорно являлись крупными политическими деятелями своего времени [725] .
Примерно с того же времени дьяки государевой казны уже ведут делопроизводство по военно-оперативным делам; «разряды» за конец XV — первую половину XVI в., сохранившиеся в позднейших разрядных книгах, уже своею точностью свидетельствуют об их современной записи лицами, имевшими самое прямое отношение к государственной канцелярии.
725
Подробнее о составе посольских дьяков см. С. А. Белокуров, О Посольском приказе, стр. 105 и след.