Регент. Право сильного
Шрифт:
Лицо гостя удивленно вытянулось, он еще раз осмотрел “не-леди”, отмечая детали, ускользнувшие от его внимания в первый момент. Лейла уже вышла из поры юности, но красота ее от этого нисколько не потускнела. Наоборот, чувствовалась в женщине какая-то вызывающая соблазнительность и спокойная уверенность в абсолютном превосходстве над окружающими. А еще привычка командовать, более свойственная жительницам Недоре, чем Золотых Земель. Да и в речах ее кротости было меньше, чем снега в пустыне.
— Простите, — осторожно уточнил мужчина. — Могли бы мы поговорить в доме?
Лейла окинула взглядом
— Как я понимаю, сказать “нет” мне не позволят? — полуутвердительно, полувопросительно отметила она. — Следовало догадаться, что этим и закончится. Снова. Входите.
Она величаво повернулась и скрылась в доме, оставив за собой легкий аромат лаванды.
Северяне переглянулись: один удивленно присвистнул, другой ухмыльнулся, явно одобряя дерзость женщины, остальные выглядели немного смущенно. Астем шикнул на них и вошел первым.
— У нас не принято топтать ковры грязной обувью, — долетело из глубины дома. — Так что, если хотите пройти дальше порога, извольте разуться.
О том, что хозяйка дома обладает тонким вкусом и немалым состоянием, кричало почти все: изящное белокаменное кружево, покрывающее потолки, на стенах — узоры, нанесенные уверенной рукой настоящего мастера, мозаичный пол даже в прихожей, повсюду темная резная мебель, отделанная перламутром, тщательно подобранные украшения в нишах. Ни капли золота, ни единого сияющего камня, но у Астема дух захватило от этой красоты.
Комната, в которую Лейла провела гостей, больше всего напоминала заснеженный сад: ковры, занавеси и подушки всех оттенков зеленого и бирюзового яркими пятнами выделялись на фоне белого мрамора стен, на широких подоконниках пестрели кустики лаванды, под потолком висело сразу несколько фонарей из цветной стеклянной мозаики, оправленной в серебро. Тут пахло мятой и медом, теплом и уютом. Хозяйка опустилась в удобное широкое кресло, жестом пригласив остальных устраиваться на низком диванчике, буквально заваленном расшитыми подушками, однако сел только Астем.
— Госпожа, позвольте извиниться еще раз, я бы не посмел по собственной воле вас побеспокоить, но у меня приказ.
— И чей же?
— Лорда регента.
— Покажите бумагу.
— Что?
— Хочу увидеть приказ. Любопытно, в чем именно нас обвинили на этот раз, чтобы взять под стражу.
Астем смущенно кашлянул:
— Госпожа…
— Лейла. Зовите по имени. Весь город называет меня так.
— Лейла, мне приказано охранять вас, а не задерживать или еще каким-либо образом доставлять неудобства.
Теперь настала очередь женщины изумленно вскинуть брови.
— Вам удалось меня удивить. От кого охранять? И что вообще происходит? Где Илияс? Что с ним? — на последних двух вопросах голос Лейлы ощутимо дрогнул.
— Прибудет вскоре. Думаю, он сам объяснит детали. Пока же позвольте осмотреть дом.
— Это еще зачем?
— Мне приказано позаботиться о вашей безопасности, а значит, я должен понимать, какие сильные и слабые стороны есть у этого жилища.
— Вот еще! — возмущенно фыркнула она. — Это не крепость или дворец. Нечего осматривать, вы все равно надолго тут не задержитесь. Кроме того, не советую без ведома Илияса касаться его плетений, а их много повсюду, и я не поручусь за ваше здоровье. Меня магия знает и пропустит, а вот чужаков? Но, если хотите скоротать время, можете проводить меня на кухню: я как раз собиралась готовить.
***
Несмотря на свой дерзкий язык и резкость в манерах, Лейла оказалась достаточно приятной собеседницей. Она совершенно не стеснялась того, что на ее кухне собралось несколько абсолютно чужих мужчин — невиданная бестактность с их стороны, почти скандальное бесстыдство — с ее. Астем еще не очень хорошо знал, как устроена жизнь на юге, но даже его скромных познаний хватило, чтобы понять: все мыслимые и немыслимые правила приличий нарушены окончательно.
Незнакомцев не приглашают в хозяйскую половину дома, с посторонними мужчинами не разговаривают, глядя в глаза, то и дело перемежая речь издевками и колкими шутками, в конце концов, гостей не принято посылать за водой и дровами во двор.
Однако вскоре на плите уже кипел чайник, стол ломился от угощений, а сама хозяйка дома с невозмутимым видом принялась за завтрак.
— Так и будете стены подпирать? Ведь вроде не падают, незачем держать. Садитесь уже все. А вы, Астем, прекратите поедать меня глазами, а уделите внимание пирогам, они всяко вкуснее. И спрашивайте наконец, а то сейчас лопните от любопытства.
— Простите, — воин потупил взор, но все же не удержался: — Лейла, а кто вы для верховного жреца? Не супруга, но и не наложница ведь? И этот дом принадлежит вам?
— Неужто слухи до вас еще не добрались?
Лейла отставила чашку в сторону изящным жестом и наклонилась вперед, посылая Астему такой соблазнительный взгляд, что воин чуть не подавился. Было в выражении ее лица нечто особенное, призыв и легкая насмешка одновременно. Шелковое одеяние чуть съехало, приоткрывая идеальную округлость плеча. Лейла чуть прикусила нижнюю губу и скользнула пальцами от подбородка к шее и ниже, обвела ключицы, слегка дотронулась до обтянутой тканью платья груди. Повисла неловкая пауза, кто-то из северян охнул, встал, и, торопливо извинившись, исчез во дворе.
Лейла заливисто рассмеялась и вернулась к прерванному завтраку, небрежно поправив одежду.
— Смотреть можете, но вот трогать запрещено. Не про вашу честь, уж не обижайтесь. К тому же Лейла бинт Махфуз всегда сама выбирает мужчин, а мое сердце занято уже не первый год.
Астем тихонько выдохнул, чувствуя, как краснеет до самых ушей.
— Я — кайанат, одна из лучших за все время существования этой профессии. Много лет назад имя Лейлы бинт Махфуз гремело по всей империи: мои поэмы учили наизусть, их переписывали знаменитейшие сказители Золотых Земель, моему пению внимали, забыв, как дышать, у ворот этого дома собирались толпы аристократов, чтобы услышать, как я играю на уде*. Танцы, музыка, утонченные беседы, разные виды искусства, в том числе искусство любви — вот, что сделало меня знаменитой. Моего внимания добивались знатнейшие мужчины от северных краев до южных пустынь. Но мало кому удавалось найти дорогу к моему сердцу, не говоря уж о том, чтобы разделить со мной ложе.