Региональная экономика

Коллектив авторов

Первая группа теорий раскрывает проблемы размещения производительных сил, эндогенные детерминанты модернизации и их зависимость от системы цивилизационных ценностей и координат. В XIX–XX веках вектор научного поиска смещается в сторону географического фактора, активизируя построение локационных теорий развития регионов. В советский период наука концентрировалась на исследовании одномерного замкнутого географического пространства, уделяя пристальное внимание теориям экономического районирования (Н. Н. Баранский [55] ) и энергопроизводственных циклов (Н. Н. Колосовский [56] ).

55

Баранский Н. Н. Научные принципы географии: избранные труды. М., 1980.

56

Колосовский Н. Н. Вопросы типологии производственно-территориальных сочетаний (комплексов). Тезисы доклада / В кн. Теория экономического районирования. М., 1969.

В течение длительного периода времени в советской региональной науке и географии доминировали теории размещения, а в зарубежной – еще и модели поведенческого выбора, которые трансформировались в область понимания эндогенных детерминант роста. Вопрос о том, является ли регион способным к росту в результате эндогенных сил, являлся источником дискуссий в течение десятилетий. В научных кругах в качестве движущих сил прогресса противопоставлялись факторы промышленной специализации, инфраструктурного обеспечения, центрального размещения, обеспечения факторами производства. К числу эндогенных детерминант в последнее время добавляют знания как движущую силу развития и эндогенные механизмы формирования знаний. В последнее десятилетие широкое распространение получили макромодели эндогенного роста (где знания включены в человеческий капитал), равно как и микроэкономические модели, где процесс формирования знаний рассматривается как процесс обучения на любом уровне (институциональном, территориальном и корпоративном). На сегодняшний день преобладает формационный подход, в котором ключевой проблемой является идентификация источников и эндогенных детерминант процесса получения знаний как главного фактора развития новой формации.

В последнее время проводятся попытки применения географических теорий на региональном уровне, связанных с исследованием регионального развития в зависимости от системы цивилизационных ценностей и координат. Все большее значение приобретают геотеории, подчеркивающие роль интеграции и обеспечения конкурентоспособных региональных условий хозяйствования в глобализационных условиях. Одна из последних тенденций в региональной экономике связана с возросшим вниманием исследователей к экономике города.

Вторая группа теорий модернизации экономики регионов отражает характер и стадийность модернизации, ее целевые ориентиры и приоритеты. Она представлена политическими и геополитическими теоретическими конструкциями.

В контексте новой парадигмы регионального развития интерес представляет группа теорий, раскрывающих аспекты цивилизационного подхода. К числу теорий, подчеркивающих цивилизационные тенденции, необходимо отнести теорию социальной стратификации П. Сорокина, основанную на дифференциации некой данной совокупности людей (населения) на классы по иерархии.

Широкую известность приобрела теория конвергенции, основанная на взаимопроникновении капитализма и социализма, формирующих единое индустриальное общество. Идея о близости двух систем была сформулирована Сорокиным в теории о «гибридизации общества».

Теория технологических революций американского социолога и футуролога Э. Тоффлера связана с идентификацией трех этапов развития человечества:

первой волной – аграрной революцией;

второй волной – промышленной революцией;

третьей волной – информационной революцией, основанной на знании.

Вектор развития цивилизации Тоффлер определяет как возврат к доиндустриальной цивилизации на технологическом фундаменте. Будущее цивилизации раскрыто также в теории информационной (глобальной) экономики М. Кастельсом.

Трансформация производственных отношений в конце XX – начале XXI в. была сопряжена с более активной социологизацией региональной науки. Основным индикатором модернизации регионов нового освоения становится повышение качества жизни населения. В соответствии со ст. 7 п. 1 Конституции РФ Россия – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Термин «социальное государство» не нов, и его появление связано с изменением природы государственности, появлением у государства социальных функций. В настоящее время многие зарубежные страны ввели статус социального государства. С середины ХХ в. начинается новый этап в развитии социального государства – этап всеобщего благоденствия, который характеризуется направленностью на достижение слабо дифференцированного высокого качества жизни граждан. Однако с 1980-х гг. наблюдается понимание неэффективности сложившейся системы перераспределения благ, что приводит к смещению государственной, частной ответственности и ответственности ассоциаций [57] . Современная трактовка концепции социального государства в России заключается в «политическом и правовом упорядочении жизни общества на принципах гуманизма, выполнении комплекса социально-защитных функций, создании условий для развития гражданского общества» [58] .

57

Эволюция теории и практики «государства благосостояния» в 80-е годы. Сборник обзоров. М.: ИНИОН АН СССР, 1990. C. 22.

58

Кадомцева С. В. Развитие человеческого потенциала и социальная политика государства // Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика. 2004. № 3. C. 116.

Одной из ключевых целей современного государства является формирование реального, а не номинального единого пространства, в пределах которого государство выполняет принятые обязательства. На практике это означает законодательное закрепление определенного набора обязательств, равного для каждого гражданина вне зависимости от его статуса, этнической и конфессиональной принадлежности и места его фактического проживания. Однако по причине несбалансированности социально-экономического развития, являющегося в значительной степени следствием федеративного государственного устройства, в России имеют место диспропорции между реальным и номинальным социально-экономическим пространством.

Третья группа теорий модернизации – социоприродные (антропоэкологические) теоретические конструкции, позволяющие рассматривать модернизационные процессы в контексте коэволюции общества и природы.

В науке идея изучения «природной» компоненты как взаимосвязанной с человеческой деятельностью отражалась еще в XIX в. Г. Спенсером. Эту традицию продолжили эволюционисты XX в. Дж. Хаксли и Ф. Добжанский, а также исследователи эволюции социального поведения социобиологи Э. Уилсон и Дж. Ламсден. На сегодняшний день можно говорить о существовании «инвайронментальной этики» (этики охраны окружающей среды, или экологической этики).

Активное развитие гуманистических идей и экологических аспектов представлено в работах австрийского ученого-этолога К. Лоренца, основателя эволюционно-эпистемологической этики и сторонника эволюционного гуманизма. Согласно его мнению, упадок современной культуры определяется противоречием между медленным биоэволюционным и многократно ускоряющимся культурным развитием. Появление новых медицинских технологий, развитие генной инженерии и трансплантации органов привели к возникновению в начале 1970-х гг. за рубежом такого направления, как биоэтика.

Интеграция экологии и философии проявилась, например, в системе взглядов А. Наесса в рамках экологической философии (философия экологической гармонии) – экософии. В сфере интересов Наесса находилась «глубинная экология», названная так в противовес «поверхностной экологии», главной целью которой явилась борьба с загрязнением и истощением ресурсов, основанная на следующих принципах:

1) отказе от образа «человек в природной среде» и признании всеобщего единого образа;

2) биосферном эгалитаризме, обеспечивающим равные права для всего живого;