Река Хронос Том 2. Заповедник для академиков. Купидон. Младенец Фрей
Шрифт:
Наконец Мистер-Твистер передал лист бухгалтеру, и только тут Андрей заметил, что бухгалтер прижимает к боку тонкую папочку в цвет пиджака. Лист перекочевал в папочку, а Мистер-Твистер сказал:
– Что касается отпечатков пальцев, то они нас временно удовлетворили.
Почему временно – Андрей не понял.
– Поэтому, – продолжал Юханссен, – мы перейдем в кабинет президента нашего банка.
– Это банк? – удивился Андрей.
– Причем банк с длительной и почетной историей, – ответил Мистер-Твистер. –
С этими словами он пошел вперед, к лестнице.
Процессия повторила путь в обратном направлении и поднялась затем на этаж выше, где царила богатая и достойная хорошего мужского клуба атмосфера, пахло сигаретным дымом, мужскими духами, отбивными и хорошей кожей.
– Ах, – сказала прелестная девица с такими длинными ногами, что Андрей – человек выше среднего роста – чуть не уткнулся грудью в ее небольшую крепкую попку, когда девица начала разворачиваться как раз перед его носом.
– Ах, – повторила девица, – прабабушка заждалась. Ей пора пить какао. Сколько можно заставлять ждать?
– Одну минутку, мы уже здесь, – воскликнул Мистер-Твистер. – Сейчас мы проведем сеанс – чистая формальность, клянусь вам, чистая формальность.
– Мы хотели бы понять, – сказала мадам Парвус, – неужели вам не достаточно проведенного испытания?
– Достаточно, – согласился Юханссен. – Это не испытание, а лишь встреча со старым другом.
Он подтолкнул сжавшегося от дурного предчувствия Ильича, и тот первым влетел в роскошную комнату из костюмного кинофильма.
У камина стояло кресло, старинное кожаное кресло с высокой спинкой.
Над спинкой поднималась струйка голубого дыма.
– Вам туда. – Мистер-Твистер подтолкнул Ленина, и тот пробежал по мягкому ковру к креслу.
Когда Андрей следом за Ильичом обогнул кресло, он увидел, что в нем, совсем утонув в мягкой коже, сидит маленькая сухая старушка с большой дымящейся сигарой в лапке.
Старушка была одета в платье начала века, и Андрей понял, что этого испытания Ильич может не выдержать.
Это была какая-то знакомая, приятельница Ильича. И она сейчас его не узнает.
– Нет! – закричала мадам Парвус, которая, видно, рассуждала так же, как и Андрей. – Мы не договаривались. Вам нужны отпечатки пальцев, так вы их получили.
Старушка заговорила по-немецки. Андрей плохо помнил немецкий язык. Он пытался перевести, но Мистер-Твистер остановил его.
– Не вмешивайтесь, – сказал он. – Пускай они сами решат.
– Это нечестно, – сказала мадам Парвус.
– Роза, – сказал Ильич. – Сколько лет мы не виделись!
– Роза? – повторила мадам.
– Разумеется, Роза Люксембург. – Ильич услышал голос мадам Парвус и был готов ей все объяснить. – К счастью, ее не убили, она осталась жива и скрылась в Швеции.
Старушка говорила
– Я остаюсь на своих старых позициях! – громко заявил он и топнул ногой. – Мы никогда не поймем друг друга, и я уверен, что твоя смерть, хоть ее и считают героической, была заслуженной. Ты сама этого хотела, уклонистка!
Ильич резко повернулся и, обойдя кресло, пошел к выходу. Андрей направился за ним.
Мистер-Твистер догнал его.
– Что говорит ваш джентльмен? – спрашивал он. – Да переведите мне его слова! От этого многое зависит.
– У господина Ленина, – сказал Андрей, – сохраняются идейные разногласия с собеседницей.
– Не может быть! – сопротивлялся Мистер-Твистер. – У них не было идейных расхождений. Фру Цеткин всегда была его сторонницей.
Андрею стоило больших трудов не воскликнуть: «Какая еще Клара Цеткин! Это же Роза Люксембург!»
Он сдержался и спас Ильича. К счастью, Мистер-Твистер не расслышал первых слов Ильича – он совершенно не разбирался в русском языке и плохо в истории Октябрьской революции.
Он не понял, а Андрей не помог ему понять, что Ильич пошел ва-банк, ошибся в попытке угадать старушку, но случайно выиграл.
Андрей догнал Ильича и сказал:
– Шведский господин Юханссен уверен, что у вас никогда не было разногласий с Кларой Цеткин.
– Какая еще Цеткин! – ответил Ильич.
– Подумайте, Владимир Ильич, – настаивал Андрей, опасаясь, что в любой момент кому-то из присутствующих откроется истина, – вы же видели Клару Цеткин, но забыли, что она – ваша союзница по Третьему Интернационалу.
Ильич кинул пробуждающийся взгляд на Андрея и громко произнес:
– Нет, батенька, нет, нет и еще раз нет! Были у нас разногласия с товарищем Цеткин. Я готов вернуться и доказать ей это на простых примерах. Спросите у нашего сопровождающего лица, могу ли я открыто и нелицеприятно объяснить этой Цеткин суть наших разногласий?
– Господин Ленин, – сказал Андрей, – хотел бы возвратиться и завести партийную дискуссию с госпожой Цеткин, которую вы так быстро прервали.
– Ни в коем случае! – воскликнул Мистер-Твистер. – С нас достаточно, мы удовлетворены.
Он вынул мобильный телефон и на ходу принялся быстро говорить по-шведски.
Затем он остановился и, не отнимая телефона от уха, кивал и повторял: «Яйа!»
Затем отыскал глазами Андрея и сказал:
– Шеф ждет вас.
На двери главного кабинета, резной и солидной, как и все на этом этаже, была небольшая вычищенная табличка со словом «President».
Президент сидел за обширным столом, заполнявшим собой треть кабинета, стены которого поблескивали от золота переплетов. Все было как у Мистера-Твистера, но в пять раз внушительнее и крупнее.