Река меж зеленых холмов

Лотош Евгений

– Временно… Только временно! Я все верну…

– Сомневаюсь, друг мой. Очень сомневаюсь. Вот кто бы мне объяснил, - сборщик патетически поднял руки к небу, - зачем люди играют в казино в долг, если потом не в состоянии расплатиться? Скажи, Комора, вот как ты думал расплачиваться? Неужто только с работы гидом? Или стукачам глазастых сейчас много платят? Как думаешь, мне стоит подписаться? Тогда и мне, может, что перепадет?

Комора тяжело задышал. Все гиды в Граше работают на ГВС. Ну, или восемь из десяти уж точно. И все о том осведомлены. Но если Прада заговорил о стукачестве вслух, значит, намерен прижать его всерьез. Неужели его решили убить в назидание остальным?

– О, не волнуйся, мой друг, - участливо проговорил сборщик долгов, двумя пальцами вздернув подбородок гида и заставив того посмотреть себе в глаза.
– Мы не станем тебя убивать… на сей раз. Мы всего лишь поучим тебя правильно вести дела. Мы даже не сломаем тебе ни ноги, ни руки, потому что тогда ты не сможешь работать и выплачивать долг. Всего лишь первое предупреждение. Но мой совет тебе, дружище - не дожидайся второго.

Прада коротко ударил его в живот, и Комора снова судорожно задергался. Сейчас его изобьют до полусмерти - только бы не по лицу! С расквашенной физиономией ни одно турбюро не доверит ему клиентов…

– Эй, момбацу саны, а в ваших краях, что, принято одного втроем метелить?

Этот голос Комора узнал мгновенно. Роняя на землю ниточки слюны, он с трудом повернул голову. Невероятно! Что они здесь делают?

– Тебе что нужно, иностранец?
– зло спросил Прада на общем.
– Ты знаешь, что шляешься со своими бесстыжими девками далеко за пределами заповедника? Здесь полиция не появляется. Или твоим шлюшкам хочется, чтобы их толпой поимели? А может, и тебя заодно?

– Ты нахал, момбацу сан, - лениво сообщил ему русоволосый дылда Палек Итадзура, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди.
– И вовсе ты не момбацу, а может, даже и не сан. Ты чего руки распускаешь, козел? Ну-ка, отпустите его быстренько.

– Ты, сопляк, хотя бы знаешь, с кем разговариваешь?
– зарычал сборщик долгов.
– Я…

– Ты бандит, - спокойно заявила Яна Баку, упираясь кулаками в бедра.
– Бандит и убийца, я прекрасно вижу. Бандит самого низкого пошиба, без какого-либо понятия о вежливости. Да всем, наверное, очевидно, не только мне.

– Яни, что ты с ним разговариваешь?
– недовольно осведомилась щуплая пигалица…. кажется, Канса Итадзура, если Комора правильно запомнил ее имя.
– Оторви им головы, и все, трупы потом куда-нибудь схороним. Их все равно никто искать не станет. И так кучу времени потеряли, господина Комору разыскивая.

– Я тебя, сучка, сейчас… - похоже, терпение Прады испарилось, потому что он сунулся вперед, на ходу выхватывая из кармана тяжелый кастет. Сунулся только для того, чтобы внезапно взлететь в воздух, перевернуться вверх тормашками и заорать от неожиданности, беспорядочно размахивая руками и ногами. Комора почувствовал, что его глаза вот-вот вылезут из орбит, причем не только из-за двух ударов в солнечное сплетение. Вероятно, громилы Прады испытали что-то похожее, потому что их хватка заметно ослабла.

– А говорили, у мужиков-тарсаков уважение к женщинам в крови, - удивленно проговорил Палек.
– С детства, типа, в башку вбивают. Вот и верь теперь слухам! Или он все-таки не тарсак, а просто маскируется? А давайте его пополам разрежем и проверим, нет ли в нем инопланетного паразита, контролирующего сознание!

– Что… что… что!..
– завыл сборщик долгов. Неведомая сила вздернула его еще на пару саженей вверх, выше крыш домов, хорошенько встряхнула - из карманов посыпались монетки, из руки выпал и лязгнул по асфальту кастет - потом перевернула и резко опустила, почти уронила обратно. Не удержавшись на ногах, он упал навзничь, попытался вскочить - и не сумел, упав на спину плашмя. Похоже, та же самая сила прижимала его к земле, не позволяя подняться. Яна Баку шагнула к нему и присела рядом на корточки.

– Ты - бандит, дяденька, - ласково сказала она.
– А я - девиант первой категории, которая очень бандитов не любит. Воспитали меня так, понимаешь? И я действительно могу оторвать головы и тебе, и твоим товарищам. Поверь мне, у меня руки прямо-таки чешутся это сделать. Веришь?

Сборщик долгов замычал и часто и мелко закивал головой.

– Замечательно. Тогда прикажи своим костоломам отпустить господина Комору, пока я еще сдерживаюсь.

Громилы выпустили гида, не дожидаясь приказа, и начали потихоньку отступать. На их лицах явно читались растерянность и желание оказаться как можно дальше отсюда. Комора присел на корточки, скорчившись и отгоняя тошноту.

– Замечательно. Я так понимаю, господин Комора должен тебе денег? Сколько?

– С-с-то п-пятьдесят ты-тысяч…

– Вербов? Полная сумма?

– Д-да…

– Примерно тридцать тысяч, если по курсу на маеры пересчитать, - Палек Итадзура задумчиво почесал кончик носа.
– Каси, отдай этой бледной цуканоме десять.

– Десять?
– Канса Итадзура с сомнением посмотрела на него.
– А…

– Отдай, - кивнула Яна.
– Пусть подавится.

Канса расстегнула сумочку на поясе и достала оттуда тонкую пачку купюр, протянув их вперед, в воздух. Пачка сама по себе перелетела по воздуху и нырнула за пазуху Праде.

– В вербы сам конвертируешь. Считаем, что пятьдесят тысяч долга господин Комора отдал, - констатировала Яна.
– Запомни хорошенько и не пытайся получить их снова. Иначе я постараюсь найти тебя и еще раз поучить арифметике. Теперь катитесь отсюда все трое.

Очевидно, невидимая сила отпустила сборщика, потому что он, приподнявшись и отталкиваясь руками и ногами, споро пополз назад. Потом перевернулся на колени, вскочил и бросился к припаркованной неподалеку машине с открытым верхом. Его громилы последовали за ним. Пять секунд спустя взревел мотор, и машина резво умчалась вдаль по улице.

– Артистки, - констатировал Палек, сдержанно зевая и ногой отбрасывая кастет в сточную канаву.
– Вам бы в театре играть. "Оторви им головы, а трупы куда-нибудь схороним!" Каси, я тебе говорил, что ты нечто с чем-то?

– Говорил, - рыжая шаловливо улыбнулась и прижалась к нему.
– Но можешь сказать еще раз, я не обижусь.

Яна Баку склонилась над Коморой и помогла ему встать.

– Как ты себя чувствуешь, господин Комора?
– спросила она участливо.
– Очень плохо? Идти можешь самостоятельно?