Река снов. Том 3
Шрифт:
Я взял с собою плащ-палатку и поднялся наверх. Дул свежий ветерок, от которого после обеда нас должны прикрыть горы правого берега. На этом участке оба берега принадлежат Казани, но по правому берегу есть только редкие сторожевые посты и столь же редкие рыбацкие деревеньки. Места такие, что ничего там производительного делать невозможно. Нет места для приличных полей и огородов, охота – так себе, ископаемых для добычи тоже нет. Только рыба в реке. Левый берег заселен куда плотнее, там даже есть пара небольших городков размером с тверской Великореченск или чуть меньше. Граница владений по правому берегу проходила совсем недалеко от воды, а кое-где была вообще условным понятием. На левом берегу она отстояла от берега
Это уже царицынская территория. На левом берегу раздел проходит по реке Сок, аж до Дурных болот, через которые Сок протекает. В тех местах я бывал в молодости, когда подрос и меня стали брать на охоту. Вода в Соке отчего-то холоднее, чем в других речках. Рыбы там очень мало – Дурные болота влияют. Ну а охотиться там можно только на разных тварей из болота. Но, если тебя там не сожрут, то добыча богатая – твари жрут друг друга тоже, потому встречаются целые залежи панцирей, рогов, шипов и всякого подобного сырья для поделок. Так что если не подстрелишь, то подберешь. А знающие люди вообще не советуют ни травами, ни ягодами из тех лесов не пользоваться – еще у самого вырастут бивни или рога. Рыбу из Сока тоже есть не стоит – либо глисты, либо магические поражения она приносит. Поэтому всю еду брали с собой, а воду нещадно кипятили и еще магические фильтры использовали.
Кое-какие твари, которых мы отстреливали в порядке самообороны, мне потом ни в каких книжках не встречались. Но тогда думалось больше о том, ляжет ли тварь после третьей пули из «энфилда» или нет, чем о науке.
Я вспоминал историю охот на Соке и впитывал потоки Силы. Вот охота за Силой мне больше нравится. А к промысловой или спортивной охоте у меня душа не лежала. Поэтому, съездив разок, я к ней охладел и в следующий раз поехал только по просьбе приехавшего в гости мужа тетки.
Потом еще разок, когда дед решил последний раз в жизни поохотиться. Тогда у меня впервые проявился Дар Силы, когда нужда пришла – патроны в магазине кончились, а тварь, напоминавшая помесь волка с крокодилом, подскочила ко мне. Я и выдал нежданно-негаданно выброс Силы, который крокодилью башку разнес. А из меня не только Сила, но и все силы вышли – тяну из подсумка обойму, а пальцы не могут удержать ее. И ноги подкашиваются. Я думал, что это оттого, что испугался, но позже мне учителя объяснили, что начинающий маг не может контролировать выброс Силы, поэтому может так разрядиться, что произойдет магическое истощение. С тех пор я и не охотился – до службы у барона.
Поглощение Силы шло успешно, и остановился я исключительно из осторожности, чтоб не перегрузить организм, а не оттого, что ощутил эту перегрузку.
Решил провести еще один эксперимент и перед обедом сказал Семену, что готов (и совершенно безвозмездно) провести лечение всем страждущим из команды. Семен спросил, а для чего мне это нужно. Я ответил, что мне необходимо кое-что исследовать в себе, но это кое-что совершенно не отразится на больных. Они получат все полноценно, как если бы пошли за лечением к магу в родном городе. Но один раз, потому, если нужно будет долго лечить, то им продолжить придется уже самостоятельно. Если это потребуется, я им скажу. А то, что можно будет подавить за один раз – то я подавлю. Семен сказал, что он это организует и соберет желающих в салоне через час после обеда. Если таковые найдутся.
Они нашлись. Два палубных матроса (больной зуб и обострившаяся язва желудка), машинист (аж два зуба) и боцман. Но боцман скромно пристроился последним, выглядел смущенным – тут явно какая-то болезнь, которую ему стыдно обнародовать. Ладно, сейчас обработаем остальных и ею займемся.
С первыми тремя лечение много времени не отняло. Боцман же, смущаясь, полушепотом попросил избавить его от геморроя. Желательно выжечь проклятую шишку с корнем, чтоб она его больше не беспокоила. А то ни встать, ни сесть от нее.
Я выставил за дверь стюарда, мывшего пол, дождался, пока мне предоставят поле деятельности, и обработал его. Боцману сказал, что выжигать нельзя. Геморроидальные узлы даны человеку не как кара богов за разные прегрешения, а для определенных целей. И болят, и воспаляются они оттого, что у боцмана не в порядке печень, которую ему нужно подлечить. И на крепкие спиртные напитки ему уже надо смотреть только в чужих рюмках, а не в своей. Тогда геморрой ему жить мешать не будет. Выслушал благодарности, повторил еще раз насчет лечения печени и постепенного расставания с горячительным, и пошел в каюту.
Расход Силы ощущался на уровне минус пять процентов. То есть говорить о росте ее запаса на пять-десять процентов вполне можно. Это и радует и настораживает.
В каюте я немного полежал, потом достал карабин из чехла и принялся за чистку. В процессе работы кое-что вспомнил, и, когда с мостика спустился Семен, я его озадачил, спросив, нельзя ли из Симбирска дать телеграмму. Семен ответил, что можно. В Симбирске мы будем раньше (ибо прибавили оборотов), да и все равно агент компании придет к причалу, чтобы передать принятые для судна сообщения и получить телеграммы для отправки. Только мне следует быстро и безотлагательно составить телеграмму и отдать ему.
Я взял со стола почтовую бумагу и быстро набросал текст. В нем я известил тверских коллег, что задерживаюсь в поездке и прошу перекрыть мои дежурства. А я по возвращению рассчитаюсь с добрыми людьми за их добрые поступки. В этом ничего необычного нет, задержавшиеся в поездке маги (слово «колдун» я стараюсь не употреблять) частенько просят о такой услуге, а потом либо отрабатывают ее, либо расплачиваются деньгами. И я подстраховывал, и меня подстраховывали так.
Адресована телеграмма была Руслану Темирбулатову, который в Твери как бы старшина магического цеха. Цех наш официально не оформлен как существующий, но фактически есть. Руслан же возглавляет его из любви к искусству управления, ибо за это ничего не получает, кроме слов благодарности. С тех пор, как он не поладил с ректором академии и ушел из нее, душа его просит вносить всюду организацию и порядок. А мы и рады, ибо не надо ругаться и спорить, составляя график дежурств и прочее. Тем более что Руслан всегда выдерживает стиль «первого среди равных».
Из академии он ушел по причине публичной критики организации учебного процесса и распределения финансов на исследования. И ему намекнули, что, когда он будет ректором, тогда и будет действовать как захочет. А сейчас ректор не он… Знакомые из академии об уходе Руслана сожалели, но говорили, что по форме он был неправ.
Бумагу отдал Семену. Впрочем, меня несколько беспокоило то, что я дал обещание вернуться и рассчитаться за добрые дела. А мне уже были намеки, что я могу и не вернуться.
К Симбирску мы подошли хоть и на два часа раньше графика, но уже в темноте. К причалу швартоваться не стали, отдали якорь на рейде и отправили третьего помощника на шлюпке в порт.
Я поглядел с палубы на гнездо сепаратизма, но при тусклом свете луны и нескольких фонарей гнездо было плохо различимо. Скорее это было гнездышко, а не гнездо. Интересно, когда они пишут свои петиции, то при этом все протестанты в трактир помещаются, или часть остается на улице?
Помощник туда-сюда обернулся быстро. Какие-то бумаги для капитана у него были. Перед сном расспрошу Семена, что там интересного пишут из Казани.