Река времени
Шрифт:
Вино я привез из Тбилиси. Обошлось тоже не без курьезов. По дороге из Бакуриани в Тбилиси я должен был сойти с нашего автобуса по нужде и отстал. Но так случилось, что я тут же сел в рейсовый автобус и добрался до Тбилиси не позже наших. На дворе стоял 1976 год, и вина в Тбилиси нигде не было. Но, как и в случае с досками, задачу надо было решать, и я как-то сумел договориться с генацвали… Когда я появился в аэропорту с рюкзаком «Киндзмараули», «Ахашени», «Мукузани» и «Гурджаани»… наш народ слезно просил продать им хоть по одной бутылке того-сего. Но я сказал, что они все выпьют впустую, а у меня
Туфли за 10 рублей были куплены в «Детском мире», и мать нашила на них цветочки… Платье она кроила себе сама ночью перед свадьбой, а утром его строчила бабушка Нюся и пришивала к нему кружева. Это было платье макси до земли с вырезом на груди. Бабушка Люба критиковала декольте, объясняя человечеству, что платье невесты должно быть скромнее, ибо не в вырезе невестина суть… Позже мама отплясывала в этом платье на Новый год. Это было через год, и мать отрывалась последний разочек на своей работе, уже беременная тобой. Потом пришлось взять больничный, чтобы не было выкидыша…
ЗАГС был в соседнем квартале. Когда мы пришли к нашему дому пешком, я снял с матери Надину дубленку (своей-то никогда не было), поднял маму на руки и внес ее по лестнице на третий этаж в нашу квартиру… Свидетели сзади несли цветы.
Гостей было человек 20, может, чуть больше: мы с мамой, бабушка Агриппина, наши родители, наши братья с женами, Машка с живейшим интересом и пальцем во рту, бабушка Люба, тетя Рита, дядя Сеня, Надежда и Галя, наши свидетели Ира Лосякова с Володей Карцевым и Сергей со Светой Гордюнины, Дюгаев со своей первой женой Тамарой…
С тамадой у нас проблем никогда не было. К незабываемым тостам относятся слова дедушки Пети, сказавшего, что наша свадьба происходит в исторические дни ХХV съезда КПСС, с которого он только что прибыл… Также блеснул красноречием Карцев, пожелавший нашим головам состариться на одной подушке, на что я ядовито осведомился, можно ли менять наволочки…
Перед нами на столе стоял торт с шоколадным зайцем, и Машка подползла к нам под столом и спросила, можно ли ей съесть ушки у зайца. И мать, наша мать (!), пожалела рушить этакую красоту и предложила Машке съесть хвостик. Хвостик бедная Машка кушать не пожелала. Так заяц навсегда и остался с ушами, ведь никто не решился на них замахнуться.
Из подарков запомнилась сковородка от Светы Гордюниной, которой мы пользуемся по сию пору, да детская игрушка – кораблик, который нам преподнесла Машка. В нем лежали 180 рублей от родни со стороны невесты – деньги по тем временам немалые, предназначенные на покупку байдарки RZ-85, которая только вошла в моду вместо осточертевшего «Салюта». Каково же было разочарование родни, когда мы купили на эти деньги, объездив всю Москву (!), кухонную мебель, остатки которой вы потом могли наблюдать на Ленинском проспекте, где колонка из той мебели висела у нас в туалете, набитая моими инструментами.
Вот пришлось все это вспомнить, что мы вместе с матерью и сделали не без удовольствия. Она даже лукаво спросила:
– Ты доволен, что на мне женился?..
– Ну, как не быть?!
Владивосток
Уже сильно после защиты кандидатской у меня был какой-то
– Приезжайте.
Еду домой. А этот институт находился где-то рядом с ВДНХ или с новым Ботаническим садом. Вхожу в метро и еду вниз по эскалатору. А наверх из метро поднимается Гришка Воловик, и он мне машет рукой, мол, поднимись обратно. Я поднимаюсь, и он мне показывает последний номер Physical Review Letters и говорит:
– Смотри, какая статья!
В те времена интернета не было и в наш институт американские журналы приходили авиапочтой, я так думаю, на деньги наших членов Академии. По приходе нового журнала он попадал немедленно в библиотеку, чтобы все могли с ним ознакомиться. Выносить журналы из библиотеки было запрещено. Но в день прихода нового журнала первый, кто его увидит, мог взять его домой на одну ночь. И вот Гришка взял этот журнал.
В статье было показано, что в сверхтекучем Не-3 течение не потенциально, что было совершенно необычно для сверхтекучей жидкости. Я попросил дать мне этот журнал до утра. Наутро у меня было готово решение, описывающее линейные вихри, заканчивающиеся в объеме такой жидкости. После этого дело действительно пошло значительно лучше.
Отмычка
Работа с Гришей Воловиком про описание вихрей и дисклинаций вызвала определенный интерес у научной общественности. Использование топологических методов в физике конденсированного состояния было по тому времени весьма необычно. Меня, как и Гришу, стали замечать и задавать вопросы мэтры нашей науки Евгений Михайлович Лифшиц, Яков Григорьевич Синай и другие. Не обошлось и без курьезов.
Как-то мне позвонил известный математик Альберт Соломонович Шварц. Он не представился, но поздоровался и сразу спросил, не могу ли я ему рассказать о применении топологии в физике твердого тела. Мне показалось, что я слышал раньше этот голос – голос тещи Димы Хмельницкого.
– Здравствуйте, Эсфирь Абрамовна, – говорю я, а сам думаю: она ведь старый адвокат, когда же старуха успела выучить топологию? Альберта Соломоновича такое приветствие нисколько не смутило, и мы перешли к научной беседе.
Другой звонок был от Иосифа Соломоновича Шапиро, известного физика, открывшего несохранение четности, но не решившегося опубликовать это открытие. Он пригласил меня в гости и в процессе беседы, как бы пытаясь понять, как нам с Гришей удалось сделать такой революционный шаг, сказал:
– У вас в руках была отмычка, которой у других не было.
Другими словами, мы были теми, кто просто знал топологию, и, когда появилась потребность в топологических методах, мы ее тут же применили. На самом деле все было гораздо интереснее, но я не стал его разубеждать.