Река Зеро

Булгакова Ирина

– Я только рада буду, – Тильда улыбается, «глядя» на меня поверх очков.

Для тех, кто не имел опыта общения со слепышами – зрелище не для слабонервных. Я давно привыкла. И теперь за тонкой кожей я чувствую взгляд. Ясный, как душа Тильды.

Очки – ее фирменный конек. У нее десятки моделей. Как-то я спросила, зачем? «А зачем вы носите браслеты, кольца, серьги – аксессуары, – ответила подруга, – так красиво».

Я не знаю, как она «видит» и что позволяет ей так уверенно ориентироваться в пространстве. И – по большому счету –

мне всё равно.

У нашего столика появляется официант – лихой парнишка с закрученными на пиратский манер усами. Двух кивков ему достаточно, чтобы с немым «как всегда» отскочить от нас подальше.

– Кей! – Ловлю я его на излете. – Из напитков – текилу. Мне.

– И мне, – без паузы подхватывает Тильда.

Я не пью крепкий алкоголь, но сегодня мне видится достойный повод для того, чтобы нарушить традицию.

– Ты и текила. Ничего себе, – качает головой Тильда.

– Последний вечер здесь. Стоит отметить.

– Согласна. Перси…

– В отъезде. Будет только на следующей неделе. У него серьезный заказ в Нэнсе. Хотят расширить сеть эргономичных такси. Я, вроде, говорила, чем он занимается.

– Говорила. Ты уже обрадовала его этой новостью?

– О том, что ему не придется здесь больше бывать?

Тильда кивает.

– Нет.

– Тогда у вас планируется еще один праздник. Он всегда боялся за тебя.

– Боялся. Боится. Так и должно быть… Наверное.

– А ты боишься за него?

Я вздыхаю, и Тильда понимает ответ. Нет, я не боюсь за него, подруга. Мне абсолютно безразлично, чем он занимается в данное время. И вообще. Я никогда не задумывалась над тем, чтобы завести от него детей – каждый год я продлеваю коррекцию рождаемости. Даже в абсолютно светлом воображаемом будущем я не вижу нас вместе.

– Ты не любишь его, – подтверждает мои мысли Тильда.

– Не говори так.

– Ты хотела это услышать.

Я думаю.

– Может, и так. Знаешь, он всегда был рядом. С первого моего появления в классе. Дернул меня за волосы – тогда длинные. И сказал: фу-ты, я думал ненастоящие. С тех пор мы вместе. Он – мой первый и единственный.

– Ты говорила.

– Говорила. Много раз.

– Нет, всего семнадцать…

Под наш смех на столе появляется горячее – крабовое мясо перед Тильдой и креветки передо мной. В центре стола слабо отсвечивает неоном графин с текилой.

– Надеюсь, я не буду светиться по ночам, – ворчу я, придвигая к себе рюмку, заполненную синими огнями.

– Как знать. На твоем месте, я не стала бы включать в туалете свет ближайшие пару дней. Сплошная экономия.

Я хихикаю. Солидарно с Тильдой я вливаю в себя жгучий неон. Морщусь, и толкаю в рот сочный ломоть лимона. И едва не поперхнувшись, кошусь на визор. Внизу мигает экран вызова. Перси. Вовремя. Словно для него нереально пережить тусовку, на которой отсутствует его персона.

– Принять вызов, личный доступ, – командую я.

Передо мной разворачивается обеспокоенное (по жизни) лицо Перси. Светлые волосы мокрые, словно он только что вышел из душа. Пожалуй, так и есть.

– Как ты? – волнуется он.

Что я должна ответить? Честно сказать, что последний раз в порядке я была четыре года назад, а с тех пор мое обычное состояние – подвешенное на тонкой нити? Готовое в любой момент рухнуть, скатиться под откос депрессии, из которой живой не выбраться? Тогда да. По сравнению с этим я…

– В порядке.

– Ты с Тильдой?

– Ты же знаешь. Да.

– Ну, откуда мне знать. Может, она не смогла. А с тебя сталось бы пойти туда и одной.

Может, солнце взорвалось или рухнул небосвод. Или Великий океан вышел из берегов и смыл Гэтвест приливной волной.

– Она никогда меня не подводила.

– Знаю. Но я волнуюсь. Всё случается.

О, да. Случается – разговор ни о чем. Если бы я сидела здесь одна – наш разговор мне уверенности бы не добавил. А твое беспокойство не решило бы проблему.

…Я несносна в своей голове. Я знаю. Что делать, Перси. Потерпи меня еще немного.

– Ладно, Перси. Поговорим завтра.

– Я наберу тебя позже.

Я киваю и отключаюсь. Надо напомнить себе не отвечать на вызов. Меня бесят разговоры, в которых мне приходится врать. Особенно для того, чтобы успокоить его. А меня? Кто успокоит меня?

– Ты последний заказ закончила? – спрашивает Тильда и отправляет в рот кусок запеченного мяса с чугунной сковородки.

– Да, – я макаю креветку в красный соус и подношу к губам. – Знаешь, я не люблю работать со свадебными заказами. Бабочки сгорают. Мне их жалко. Давно пора поломать традиции. Ведь оплачены – вот и отпускали бы их на свободу! Пусть себе летают по городу.

– Если бы всё зависело от меня…

– Представляю.

– Да. Весь город был бы подсвечен бабочками.

– Красиво.

Может, такое зрелище хотя бы на время отвлекло бы эМэЛ от поиска приключений на свою задницу?

– Может, и наша Лиз стала бы помягче. Не такой… впечатлительной.

– Лиз – из тех людей, которые хотят, чтобы их все любили. А ты ее не любишь. Это ее злит.

– За что мне ее любить?

– Не думаю, что Лиз задает себе такой сложный вопрос. А тебе самого факта ее существования для любви недостаточно?

Я хмыкаю.

– А вот на взгляд Лиз – более чем. Ты, Герти, на ее счет можешь не беспокоиться: при такой постоянной нехватки кислорода из-за этих штук, что на ней, она долго не протянет. И не в смысле в офисе. Вообще.

– Ты – плохая девочка.

– Бесспорно.

Мы смеемся. Текила отлично справляется. Постепенно задвигает в сторону проблемы и опускает рычажок до состояния принятия реальности.

– Помнишь, как мы познакомились? – спрашиваю я. – Мы сидели в холле, ждали собеседования, и ты спросила: девушка, вы не знаете, исправно ли здесь работает пожарная сигнализация?