Река Зеро
Шрифт:
– Сам виноват. Видишь, я после тренировки, весь такой разгоряченный, а ты ручками перед носом машешь. Вот и поймал. Входящий… Фингал его волнует… За твоими дредами ни хрена не видно. А проституткам твой внешний вид до звезды. Если ты на них решишься когда-нибудь.
Кракер меня не слушал. Я не успел оглянуться, как он засветил базу данных клуба. В моем присутствии напарник всегда оказывал мне акт доверия – выводил экран визора на общий доступ, но я особо не вникал. По давнему уговору мы распределили обязанности. Логично предположить, что он не
– Вот твоя мадама, – сказал, наконец, Нищеброд.
На визирном фоне возникла дамочка, восседающая у стойки бара вполоборота от камеры. Другая половина ее лица была повернута ко мне. Брюнетка что-то сказала и даже сейчас я напрягся.
– Так-так, рельефненько, – протянул кракер. Его руки вспорхнули, затягивая лицо брюнетки в слои наложений. – Еще раз повтори дословно, что она сказала.
– Есть дело, Лариосик, – сквозь зубы выдавил я.
– А ое ыаешь? – металлическим голосом сказала мадам.
– Что за хрень? – поинтересовался я.
– Да есть такая приблуда, по губам читает. Ракурс, конечно, убойный, но…
В воздухе заколебались разложенные на экспоненты две фразы. Первая – «есть дело, Лариосик» подтверждалась с вероятностью пять и семь десятых процента. Вторая «часто здесь бываешь» – имела практически стопроцентное попадание.
– Ммм… Макс. В связи с чем у меня два вопроса: шизоидная эмболия – что-нибудь личное тебе говорит?
– А второй? – после паузы отозвался я.
– Дамочку будем дальше работать?
– Будем. Еще как. Может, она чревом вещает. Знаешь, раньше были такие люди…
– Давай, объясни мне.
– Чтобы заполнить твои пробелы, надо от потопа начинать.
– Соси.
– Иногда я думаю: на хрена я подобрал тебя в Блошке? Немытого, обоссанного, обосранного…
– Не гони! Не был я… Обосранным.
– Слушай, а ты не думаешь, что можно было запись…
– Это у тебя голоса в голове, а не у меня. Любое вмешательство оставляет следы. Чтобы заменить одну картинку, нужна другая картинка. Если речь идет о работе в реальном времени. Такой степени ювелирная корректировка требует, чтобы дамочка сидела в том же месте. Любой сдвиг провоцирует колебания. Я бы призадумался, если бы тебя не было в кадре. Но ты там есть. Это первое.
– И?
– Только если предположить, что в теме кто-то из охраны. Тогда запись полностью заменена после твоего ухода.
– Будем предполагать худшее, – отрезал я. – Работай дамочку.
– Уже, – хмыкнул он. – Бернардина Эльд. Тридцать пять лет. Бывшая гало-модель. Неудачный брак, неудачный раздел имущества. Неудачная попытка пробить бизнес-тему по вживлению в женские половые органы кольчатых червей… Едрить вашу маму. Не для слабонервных. Неудачная беременность.
– Стабильная дамочка.
– Проживает во втором Западном квартале на пересечении с Центральной скоростной развязкой, в двухъярусной квартире на шестьдесят третьем этаже. Предпоследнем. Почти расплатилась. В данное время в активном поиске мужа.
– Ммм? Откуда кредиты берет?
– Ставит порно-ролики со своим участием на визоре… В свободном доступе.
– Сколько на подготовку?
– Пока не знаю. Дам раскладку через пару часов.
– Конкретизируй. Сутки, двое? Неделя?
– Парень, два часа мне дай. Тогда скажу. Сходи пока, подрочи.
– Угу. Старый я уже для этого дела. На девчонок едва сил хватает.
– В любом случае, отвали!
– Ладно, понял, не психуй. Два часа – ни туда, ни сюда. Пойду рубанусь у тебя на диване в гостевой…
Нищеброд хмыкнул.
– А не боишься, что я тебя тепленького и сдам? Раз с первого раза не получилось.
Я, шагнувший было к выходу в другую комнату, в задумчивости останавливаюсь и тру рукой подбородок.
– Я тут подумал: может, для симметрии мне тебе еще и правый глаз подбить? Я, знаешь ли, в душе перфекционист.
***
Жаль, что никто не может разделить моего восторга: с высоты семидесятого этажа допотопного жилого центра «Воздушный», город производит фантастическое впечатление. Уже предвижу саркастический вопрос – а горячие мачо из Департамента по правонарушениям не подойдут?
Что, эти качки с полным отсутствием воображения? Не-а. Лишь женщины, с их тонкой душевной организацией и обнаженной эмоциональной доступностью смогли бы пройти кастинг.
Кому еще под силу оценить стойкую эрекцию растущих из воды сотен небоскребов? Специально для вас – любительниц эталона. Всех форм и размеров. С куполами сфер, венчающих крыши, окруженными у самых вершин кольцами смотровых площадок. Высокие, тонкие, островерхие, с выступающими эркерами по бокам. И необъятные высотки, с выведенными по стволу шахтами скоростных лифтов. Традиционно крепкие середнячки станций магнитопланов, опоясанные рельсовыми магистралями.
Для любителей экспериментов во влажном тумане тонут девайсы мостов, эстакад, виадуков и перекидных дорожек, присосавшихся к стеклобетонным парапетам огораживающих высотки набережных. Под ними тянутся рукава водных артерий – прямых, изогнутых. Закрученных в свободном от домов пространстве в узлы магистральных развязок.
Для тех, кто любит погорячее – полосы рельсовых дорог, на уровне десятого этажа опирающихся на стальные сваи. Под дугообразными мачтами подсветки хищно бликует металл. Красным огнем стоп-слова, пачкающим ночной небосвод, святятся шпили станционных башен.
Почти преддверием долгожданных конвульсий (о, да, детка, сделай это для меня!), точкой G в центре пересечения всех путей – высится Атриум Правосудия. Невысокий, растянутый вдоль залива Тишины, словно пытающийся занять больше места, сосредоточить в чреве всю информационную силу мира, он пульсирует по периметру алыми сигнальными огнями.
И, наконец, сгорающее в неоне пространство взрывается фейерверками голографических реклам. Город затихает, последним хрипом выталкивая из туннелей стаи несущихся по магистралям аквабайкеров.