Рекуперация

Яловецкий Вадим Викторович

– Во-первых здравствуй, Семён Ильич. Встречался с его матерью, изучал прошлые связи. Список жиденький, проверяем . Командировки и пересечения с попаданцами, можно сказать никакие, кроме физика Новикова, которого Соболев вывез из Вологодской области, чтобы рекомендовать в ОЛИБ. И Петрушевского, завербованного самим Соболевым. Беседовал несколько раз с информатором, ничего подозрительного. После случая с грузовиком отношения куратора с источником тёплые, не более. Во всяком случае не друзья. Но ведь инициировал разоблачение с готовящимся взрывом сам Петрушевский. Нет никакого смысла сдавать своего наставника, а затем прятать. Пока выставлены бригады наружного наблюдения за фигурантами, тесно общавшимися с Соболевым: Петрушевским, Чистяковым, Доосом, Соболевой,

Новиковым.

Генерал выслушал подчинённого, комментировать не стал. Коротко бросил:

– Действуй!

После разговора с Фесенко, определились по адресам и времени. В список попали фамилии Панкратова, Зуева и нескольких второстепенных фигур. Маршрут Соболева после побега оставался неизвестным. Ближайшее шоссе в семи километрах, свидетелей нет или не представляется возможным опросить. Скорей всего кто-то подвёз беглеца на попутке, но проверять всех водителей, проезжавших в обе стороны, мартышкин труд. На всякий случай двое оперативников съездят в примерную точку выхода Соболева. Ещё хорошо, что другое шоссе в шестидесяти километрах - идти через болота нереально. Договорились о связи по телефону в ведомственной гостинице, где Серебрякову забронирован номер.

Выйдя на площадь Дзержинского, Николаю Трофимовичу захотелось посидеть в прохладе, собраться с мыслями. Не спеша двинулся в сторону улицы Кирова, наконец наткнулся на кафе. В зале было пусто, что странно, когда на улице жара под тридцать. Заказал мороженное и вишнёвый сок. Теперь расслабившись от пресса служебных обязанностей вспомнил про записку Соболева. При последней встрече Витя сказал примерно то же: "Я - попаданец, явился из времени, когда построил реальный рабочий образец в начале двадцать первого века! В моих руках из будущего переиграть события и не дать повода для ареста!" Да, нет, Витя блефует. Кабы так в действительности, зачем допускать ему палиться при исполнении своей глупой задумки. Просто не допустить до ареста, занести коробку с нужной деталью вместо тротила, затем разыграть недоумение и праведный гнев. И что бы я ему сказал? "Прости Витя, ошиблись мои информаторы". Петрушевский, да его дружок, доказательно транзитчики из другой реальности, а старлей, на фуфу хотел проскочить. А факты, друг ситный, факты против тебя!

Злость и горчайшая обида на подчинённого, после "благородного" поступка с возвратом оружия, уступила место странному желанию вытащить парня из этой передряги, вывести старшего лейтенанта из истории не стандартным методом спецслужб, а спрятать подальше, дать возможность начать новую жизнь. Именно так, вопреки железобетонным устоявшимся понятиям законности и необратимости наказания. Старею, что ли?
– рассуждал Серебряков и вдруг отчётливо увидел себя в гостях у Нины, тогда ещё выпускницы исторического факультета государственного университета имени Жданова. Пятилетний Витенька уехал к бабушке в деревню. Серебряков принёс бутылку вина и цветы. Вдова накрыла стол, они обмыли диплом, весело болтая и мечтая о лучшей жизни после войны, которая ещё напоминала разрушенными зданиями и горькими воспоминаниями. Утром он попросил её руки, но Нина замкнулась и решительно отказала. Новое замужество в её планы входило. Ублажить плоть одно, замужество за капитана НГБ, у которого она была осведомителем - другое.

Полковник вспомнил свой последний визит в квартиру на Кондратьевском пару дней назад. Нина Георгиевна открыла дверь, удивлённо глядя на незваного гостя. Неожиданный визит застал её врасплох. Они много лет не встречались, остались незримые связи. Полковник помог перевестись Соболеву в секретную лабораторию, определил на курсы КГБ. Мать, естественно, знала, что Николай Трофимович опекал сына, относился к нему как родному. Тайна отношений с матерью никогда не подымалась. Соболев давно женился, воспитал двух дочерей. Он редко позванивал интересуясь здоровьем и нахваливал сына, как перспективного работника, не вдаваясь в подробности.

Серебряков, как тогда в пятидесятом, принёс с собой бутылку алкоголя, не дешёвый послевоенный суррогат, а марочный коньяк.

– Что-то с Витей?
– первое, о чём спросила мать.

– Всё нормально, я приехал сообщить, что мальчик уехал в длительную командировку. Он не мог тебя предупредить, я по службе лично решил это сделать. Ты не волнуйся, бывают такие ситуации, рассказывать не имею права. По возможности может и свяжется с тобой. Как сама-то поживаешь?

Соболева рассмеялась:

– Коля у тебя такой вид, словно вновь приехал замуж звать, не поздно? Давай присаживайся, не стоя же пить. Что можешь расскажи или спроси, я догадливая, куратор ты мой ненаглядный.

Серебряков поморщился, он не любил подобных воспоминаний. Было и прошло, чего старое ворошить. Тогда, изголодавшиеся по плотским отношениям молодые люди, какое-то время были вместе, тщательно скрывая от всех свою связь, затем чувства сошли на нет и сменились собственными проблемами и хлопотами: Нине подымать сына, капитану нести нелёгкую службу. У Серебрякова была задача попытаться узнать о связях Вити, его друзьях, знакомых, любовных линиях - всё как обычно при разработке объекта. А Соболев сейчас являлся объектом повышенного внимания, недаром дело курировал Арефьев. Всего это сказать матери он не мог и не хотел. Как разрулится ситуация с побегом и дальнейшей судьбой беглого офицера он догадывался, но как человек для которого судьба Соболевых была не безразлична, обязан принять меры. Вопрос какие: категорически жёсткие по закону или...

Позвонил из кафе на службу. Договорились, что выезжает немедленно к Зуевым. Адрес имелся, а маршрут для полковника, часто бывавшего в столице не проблема. Пока ехал, мысленно строил разговор. После общения с Соболевой, версия, что Витя отправится к старому дружку наиболее вероятна. Но по устоявшейся десятилетиями привычке, проверять все варианты, он обязан навестить Зуевых. Семья загадочно погибшего попаданца, на его взгляд, промежуточное звено, но если след обнаружится здесь, Серебряков сможет определится по ситуации в своих поступках.

Чуйка полковника не подвела. Представился начальником курирующим лабораторию, что было правдой. Затем пошла импровизация о звонке Виктора, в котором тот упомянул, что собирается навестить старинного приятеля Зуева и привести себя в порядок. Но теперь сотрудник пропал, лаборатория взволнована, вот и приехал на розыски. После обстоятельной беседы с Анной Вадимовной, для полковника стало ясно: беглец здесь побывал, внешность уже изменил, легенда про кражу документов правдоподобна и ясна, покинул гостеприимную квартиру два дня назад, где находится в данный момент неизвестно. Полковник не стал грузить хозяев тяжёлой информацией, что под личиной старого знакомого их сына, скрывается беглый преступник. Зачем, людям и так тяжело от воспоминаний после визита "командировочного". Вежливо распрощался, оставил свой телефон, на всякий случай.

Пора отрабатывать второй маршрут, Серебряков чувствовал - там горячо, но старался себя не убеждать в предчувствиях не подкреплённых точной информацией. Ещё в Питере, после встречи с бывшей любовью, поднял дело Печугина и его криминального дедушки. Картина складывалась в пользу версии встречи с бывшим другом. Криминальная история школьного товарища давала Соболеву шанс на помощь и убеждённость, что его не сдадут. Полной уверенности нет, шатко всё это, сколько лет прошло, зато появилась ниточка. Серебряков изводил себя мыслями о своей роли в этой предполагаемой встрече. Первый путь: законный, бесконфликтный и правильный для полковника КГБ - арестовать злоумышленника. Второй: куда как сложней с точки зрения морали - помочь беглецу уйти, выправить документы, что со связями Серебрякова не составляет труда и похоронить дело, организовав якобы смерть объекта. При таком раскладе, полковник ставит себя над законом во имя отношений к матери беглеца, да и чего скрывать, тёплых чувств к парню, которому втайне относился как к сыну.