Рекуперация
Шрифт:
– Ээ, я тут проездом, записывайте: сообщаю в камере хранения Киевского вокзала, в ячейке В-335 лежит коробка для в КГБ, пришлите людей. Там для вас важное.
– Алло, назовите свою фамилию и имя. Алло!
– Меня просили позвонить, больше ничего не знаю.
Соболев повесил трубку. Сообщение записывается, обязаны среагировать, выслать опергруппу и криминалиста-взрывотехника. На Лубянке быстро разберутся откуда ветер дует и будут усиленно искать беглого чекиста в Москве. Теперь всё решится после встречи с Печугиным. Как сложится можно только гадать. Запасной адрес семьи Зуевых слишком опасно - прошерстят поездки в Москву, может всплыть имя нелепо погибшего физика, остальное дело техники. В сито поквартального обхода попадутся шахматисты, вспомнят его по фото и понеслось: маскарад с очками и шляпой для дурачков участковых, но не всесильной Конторы. Добавят отредактированный портрет в ориентировки и будет совсем плохо.
Спросил у пожилой женщины дорогу. Та долго и подробно объясняла. Соболев не выдержал и поинтересовался:
– Простите, а вы не из Ленинграда?
Гражданка удивлённо воззрилась на необычного прохожего:
– А вы откуда знаете?
– Извините, москвичи не такие словоохотливые, а зачастую попадаешь на приезжего. Спасибо.
– Это точно, - улыбнулась землячка, - счастливо добраться.
Пятиэтажный панельный дом прятался в зелени деревьев. Уютное место, не то что шумный Ленинградский проспект, подумал Соболев. Он обошёл здание, отметил нужную парадную. После рекогносцировки выбрал удобное место и стал ждать. Уткнулся в газету, предусмотрительно купленную у метро. Глаза скользили по заголовкам, постоянно срываясь на двери парадной. Прошло три часа, когда уставший Соболев решил, отбросив всякую конспирацию, подняться в квартиру, как из парадной вывалился Лёшка Печугин собственной персоной. Соболев узнал его сразу, несмотря на временной разрыв в десятилетие. Пичугин энергично подошёл к мужикам забивающим "козла" в домино, о чём-то переговорил с одним из игроков, седовласым пожилым дядькой. Затем двинулся в сторону Соболева по тропинке, а когда оказался вровень, Виктор негромко окликнул бывшего друга:
– Как поживаешь, Печа?
Так звали Печугина все пацаны, вульгарное прозвище отпало лишь в старших классах. Лёша не любил, когда его так звали и несколько раз лез с кулаками, что подзадоривало злых пацанов во дворе и бездумных одноклассников, испытывающих классовую неприязнь к барчуку. Исключение делалось только для друга Вити.
Печа словно споткнулся и уставился на чудо в шляпе. Испуганная гримаса сменилась улыбкой узнавания. Он метнулся к Соболеву:
– Витька! Ты откуда свалился? Сколько лет прошло?
Он присел на скамейку. Бывшие товарищи перебивая друг друга болтали несколько минут. Первым приземлил воспоминания Соболев:
– Лёша, у меня проблемы. Нужна помощь, к тебе можно? Там и поболтаем.
– О чём базар, Витя! Конечно можно. Сейчас деда предупрежу.
Он подбежал к доминошникам, что-то сказал пожилому игроку, кивнув на Соболева и бегом вернулся к скамейке.
– Дед не против, я в гастроном собирался, а тут ты, в шляпе и очках. Давай смотаемся по-быстрому, возьмём полбанки и покалякаем. Вот ведь, словно чёрт из коробочки.
Настоящий разговор начался, когда вернулись в квартиру. Типовая двушка неухожена, сразу видно, что женская рука давно не касалась хозяйства. По пути Печугин рассказал, Соболеву, что после отсидки попросился к деду. Бывший зек коротал время в квартире, доставшейся по наследству от прадеда Лёши. Незамысловатый круговорот сидельцев в рамках одной семьи завершился пропиской молодого лагерника, с последующим трудоустройством. Но Печугин дал понять, что держит скелет в шкафу, о чём поведал за столом под водку с незамысловатой закуской. Рассказ товарища вызвал внутреннее отторжение, но подать вид беглый гебист не мог. Надо мириться с обстоятельствами и подстраиваться под них.
– Прикинь, Витя, ты же помнишь всё пошло вразнос после дурацкой пьянки с корешами. Пустили по кругу эту девку, "невинную целку после третьего аборта", а та и заявляет: "Мальчики скидываемся по четвертаку с носа". Мы обалдели, дура, всё по взаимному согласию, без каких-либо условий. Эта сучка давай грозить, мол напишу заяву и сядете за групповуху. Ну дал ей пару раз в торец, вразумил вроде. Но та сняла побои, да в ментовку, а папа - шишка в торговле, с ментурой круговая порука. Предки не смогли договориться, как ни старались. Чуть скостили срок до пятерика. А я после отсидки к деду, в Питер ни ногой. Папу давно сняли с должности, мама умерла от инфаркта.
Не чокаясь, Алексей опрокинул стопку водки и потянулся за пучком квашенной капусты. Соболев слушал молча, оценивая обстановку и свои шансы на помощь.
– Так вот, поднял я старые связи, беру товар на комиссию и приторговываю дефицитом. 154-я статья тоже не сахар, но нынче я осторожный и больше не подставляюсь. Вот так-то кореш. Рассказывай о своих грехах и как меня разыскал?
Соболев давно сочинил легенду в которой всё было правдой. Дабы не оттолкнуть от себя бывшего друга, упустил службу в КГБ, хищение оружия и, естественно, тему разработок ОЛИБ.
– После института пошёл работать в закрытое НИИ. В лаборатории произошла авария, а меня как ответственного привлекли за халатность. Вроде пустяк, до трёх лет, но по ходу повесили 93 "прим". Знаешь что это?
Печугин кивнул головой:
– Хищение государственного имущества в особо крупных размерах, сроки увесистые вплоть до расстрела. У нас на зоне много таких чалилось.
– Это грехи заведующего лабораторией, а меня притянули. А поскольку проект курировала Москва, меня этапировали на Лубянку для признания, догадываешься как это делается. В поезде везли два конвоира из КГБ, я попросился в туалет, а выводил один амбал, ну я ему в лоб и закатал. Как раз перегон в гору, поезд замедлил ход, я и рванул из тамбура, благо дверь была не заперта. Не покалечился, вышел на дорогу и в столицу. По пути привёл себя в порядок, я ведь считался подследственным, но мне вернули вещи и деньги перед этапом. С адресом всё просто, я встретил твоего отца. Он был не в самом лучшем виде, пил одним словом, дал твои координаты и я здесь. Лучше вне закона, чем за решёткой в ожидании огромного срока или того хуже.
Печугин слушал и обалдело кивал головой. Свалившийся из прошлого одноклассник с одной стороны проблема, с другой неожиданная опора в новой ситуации. Нынче у Алексея не осталось друзей, соратников. Всё там, в прошлом, в далёкой беззаботной ленинградской жизни. А в столице, появилась возможность благополучного существования. Можно обзавестись семьёй и не думать о финансовых проблемах. Всё это собутыльник скомкано объяснял Соболеву.
– Витя, конечно живи. С дедом договорюсь, он поймёт. Будем вдвоём крутиться, ты на подхвате. Тебе ведь "капуста"* нужна? С документами узнаю, если выправим паспорт, то подвесим тебя в какой-нибудь шарашкиной конторе, гардеробщиком или уборщиком. Надо перекантоваться года два-три, а там про тебя забудут. Вернёшься в свою науку, я же помню ты в классе был повёрнут на своей квантовой физике с математикой.