Реквием патриотам

Сапожников Борис Владимирович

– Посмотри на того мальчишку, - усмехнулся стоящий за плечом Ёсио Иидзима Сего - военноначальник клана, которого Ёсио в шутку иногда называл сегуном.
– Как только такому доверили меч. Надо будет найти его родителей и вернуть им это чадо.

Он закашлялся, приложив по привычке к лицу ладонь, между пальцев заструилась кровь. Сего был болен чахоткой и медленно умирал, что провоцировало иногда у него приступы немотивированной ярости, с которыми могла справляться лишь его молодая супруга Юмико. Сего вытащил из-за пояса основательно запятнанный кровью кусок мате­рии и вытер им руки и губы. Ёсио сделал вид, что ничего не

произошло.

Внимание их обоих привлек странный звук, вроде короткого хлопка, сменившийся треском и следом словно что-то упало. Они обернулись и увидели того самого мальчика, про которого только что говорил Сего. Все без исключения наемники также откровенно пялились на него же. И было из-за чего. У ног мальчика валялась верхушка тренировоч­ной фигуры - деревянного бревна, обмотанного на три четверти несколькими слоями крепкой пеньки. Он разрубил ее одним быстрым ударом катаны.

– На такое способен лишь мастер батто-дзюцу, - произнес Сего, почти заворожено глядя на мальчишку с мечом, медленным, явно рассчитанным движением убирающим его в ножны. Во всем его облике, в каждом движении чувствовался профессионализм, отнюдь не свойственный столь юному возрасту.

– Я хочу поговорить с этим юношей, - сказал Ёсио, отходя от окна.

– Такой мальчик весьма пригодился бы мне.
– Из темного угла дома выступил Ли­зука (фамилии его Ёсио не знал) - глава убийц его клана.
– Его стиль глубоко индивидуа­листичен, в строю ему не место.

– Ты понял это по одному его удару?
– поинтересовался Ёсио.

– На то я и глава ваших убийц, - улыбнулся Лизука.

... Юноша оказался еще и отлично воспитан и вежлив в разговоре. Он сидел напро­тив Ёсио ровно и смотрел ему в глаза, что не казалось главе клана Чоушу вызовом.

– Где ты обучился батто-дзюцу?
– наконец спросил Ёсио.
– Ты владеешь им, как истинный мастер, но в столь юном возрасте, это крайне удивительно.

– Я долго овладевал им, - пожал плечами юноша, звали его Химура Кэнсин, - почти с самого детства.

– Я заинтересован в таких людях, как ты, Химура, - продолжал Ёсио, - но мне нужно знать, что привело тебя ко мне.

– Я хочу сражаться, чтобы защищать людей, - без колебаний ответил Кэнсин.

– Тогда тебе следовало присоединиться к Синсэнгуми, - улыбнулся Ёсио.
– Они следят за порядком в Химэндзи.

– Они лишь безнаказанно убивают людей, не считаясь ни с какими законами, кото­рые должны защищать, - довольно горячо возразил Кэнсин, похоже, это было его, что на­зывается, больной темой.

– Ты говоришь также хорошо, как и владеешь мечом, - продолжал улыбаться Ёсио, - и я чувствую, ты говоришь искренне. Сколько ты хочешь за свои услуги?

– Я сражаюсь не ради денег и благ, - столь же горячо заявил юноша.
– Мне до­вольно лишь служить вам.

– Есть и пить ты все же должен, - еще шире улыбнулся Ёсио, давно не слышал он таких речей, - а для этого в Химэндзи нужны деньги. Ты не будешь ни в чем нуждаться и жить за счет моего клана.

– Благодарю вас за оказанную мне честь, Чоушу Ёсио-доно, - поклонился Кэнсин и Ёсио показалось, что он находится на приеме у сегуна или самого императора, настолько вежливым был тон юноши.

Дзюбей разнежился в небольшом теплом источнике, оказавшемся как нельзя кстати его избитому телу. Боль медленно покидала его, растворяясь в нежном тепле и ласке, даруемых удивительно мягкой водой. "Только гейши не хватает", - подумал Дзю­бей, ощупывая языком зубы. Один ощутимо шатался, Дзюбей сунул два пальца в рот, на­шел поврежденный зуб, тот сам с противным треском выскользнул с положенного места. Дзюбей скривился от боли и швырнул его подальше, постаравшись сразу же забыть о по­тере.

– Бедный воин, - произнес приятный женский голос.

Дзюбей резко обернулся на его звук, хватаясь за меч, всегда лежавший рядом с его рукой. Туман, скопившийся над источниками слегка рассеялся под легким порывом ветра и взгляду Дзюбея предстала красивая женщина, все тело которой словно обвивали змеи, вытатуированные на коже. Наемник имел отличную возможность разглядеть их во всей красе, потому что женщина была полностью обнажена. Тут Дзюбею отчего-то пришла в голову мысль, что и на нем не было ничего, кроме короткого фундоси. Женщина оберну­лась к нему и он увидел, что и лицо ее столь же красиво, как и тело, правда был в нем что-то хищное, но это ничуть не портило ее. Женщина улыбнулась Дзюбею и вдруг змеи на ее теле начали шевелиться, они ползали по нему, издавая жуткое шипение. Дзюбей хотел выхватить катану, но оказалось что он не в силах и пальцем пошевелить, всего его как будто сковали по рукам и ногам прочнейшими цепями. Конечности отяжелели, даже веки начали медленно опускаться, закрывая глаза, да и сам он медленно погружался в теплую воду.

Плечо Дзюбея взорвалось болью, но именно она вывела его забытья. Наемник вы­хватил-таки катану и метнулся к женщине со змеями. Несколько здоровенных гадюк рва­нулись ему навстречу - через мгновение их головы шлепнулись в теплую воду, а клинок меча устремился к горлу женщины. Но та вдруг осела на камень, будто кто-то выдернул внутреннюю опору. Дзюбей подошел к тому месту, где она стояла, и ткнул концом клинка тело. Оно показалось ему каким-то рисунком нанесенными на камень или куском мате­рии, лежащим на нем.

– Сбросила старую кожу и бежала, - раздался знакомый скрипучий голос Никотина, - настоящая женщина-змея.

Дзюбей сел обратно в воду, стараясь держаться подальше от того места, где лежали останки этой "женщины-змеи", ощупал левой плечо. Из него торчал восьмилучевой сюри­кэн, вонзившись в плечо, он привел Дзюбея в себя, вырвав из чар женщины-змеи.

– Спасибо, - бросил Дзюбей, бросая сюрикэн в направлении, откуда прозвучал го­лос Никотина.

– Я же говорил тебе, Демоны Каро найдут тебя, - заявил не без гордости в голосе монах, - не приди я тебе сейчас на помощь - ты б уже лежал на дне этого источника.

– Я уже поблагодарил тебя за это, - буркнул Дзюбей, смывая кровь в плеча и проверяя глубока ли рана.

– Не все так просто, - неожиданно рассмеялся Никотин.
– Мой сюрикэн был смазан ядом - ты умрешь в муках через три дня. Конечно, если я не дам тебе противоядие.

– Ты врешь, старик, - не слишком уверено усмехнулся Дзюбей и тут же надсадно кашлянул, сплюнув кровью.

– И это только начало, - смеялся Никотин.
– Подумай, что станет с тобой через три дня.

Дзюбей метнулся к старику, хоть и не видел его. Голоса ему было вполне достаточно для задуманного. Он поймал руку Никотина, которой он продолжал крутить злополучный сюрикэн, и выхватил его из пальцев и всадил в предплечье старикашки.