Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
"Господи, как же хорошо чувствовать его вот так! Умопомрачительно!"
Соня застонала в голос, когда приподнялась, выпуская его член из себя, и вновь опустилась. Потрясающее скольжение! Движение она повторила несколько раз, прежде чем осознала, что ее хриплые вопли разносятся по всему дому, и Андрей с Викой могут их услышать. Крепко зажала рот рукой, но темп не сбавила. Гордеев тут же активировался – стиснул ладонями ее ягодицы, и пронзил серией мощных быстрых ударов, высекая из ее плоти искры удовольствия. Алмазова беззвучно заскулила. Ну, как беззвучно… не так громко, как в самом начале.
— Выгнал их в беседку на часок-другой. За вазу. Не сдерживайся!
— Лешик…
Бюстгальтер полетел куда-то за спину. Гордеев нетерпеливо сорвал с нее эту часть гардероба, и выпустил на свободу ее отяжелевшие груди.
— Девочка моя… — втянул в рот одну из твердых вершинок, заставляя Соню выгнуться дугой и замереть от ощущений. От блаженной наполненности. От принадлежности. — Моя. Чувственная. Любимая. Девочка…
И если до этой фразы Соня хоть немного себя контролировала, то после окончательно обезумела.
"Любимая девочка? Как он сказал?"
Пика она достигла мгновенно, на следующем же проникновении.
А затем… потерялась во времени и пространстве.
Только Гордеев и оставался ее якорем в мир реальности. Связующим звеном.
Ох, что же творило с ней это самое… его звено!
Впрочем, вся округа наверняка уже догадалась. Ведь девушка вопила во всю глотку о том, как хорошо ей в руках своего мужчины. По крайней мере, именно так Соне и казалось. Позже они лежали, крепко обнявшись. Разгоряченные. Липкие и потные. Момент, когда все закончилось, она не уловила. Да и в себя приходила крайне медленно, совершенно не владея собственным телом. Соня немного повертелась, выискивая более удобную позу, и устроила голову на груди Алексея. Мужская рука сразу же покровительственно легла на ее живот.
И в этом простом жесте было все. Все!
Принятие. Защита. И нежность. Столь искренняя, что внутри зародился невероятный трепет. Пытаясь совладать с эмоциями, она отвела взгляд.
— Привет! — улыбнулась, кусая Гордеева за сосок.
— Ну, здравствуй.
Ответный укус за нос.
— Мог бы и предупредить!
— Люблю внезапность.
— Ой, так и скажи – хотел проверить, чем мы тут без тебя занимаемся.
— Скажу! — фыркнул он, шлепнув ее по голому заду. — Лишний контроль никому еще не вредил.
— Сколько у нас времени? — Алмазова сладко потянулась и зевнула.
— В смысле?
— На сколько дней ты прилетел?
— Соня, — короткий смешок, — я вернулся.
Ощущение двоякости не покидало ее ни на миг. Вроде и новость замечательная, но в интонации промелькнуло что-то… настораживающее. И это что-то заставило девушку освободиться от его рук и принять сидячее положение.
— Все хорошо?
— Более чем.
— А если… было бы нехорошо, сказал бы?
— Нет!
Коротко и довольно строго.
— Почему? — ее возмущенный возглас отразился от стен.
— Зачем? Что бы ни случилось, я все улажу.
— Мы ведь семья… ну, почти! И должны друг другу…
Сверкнувшая во взгляде Гордеева сталь заставила ее замолчать на середине фразы. Он встал с кровати и молча направился к шкафу, выуживая
— Леш?
— Несколько дней назад у меня состоялся… довольно информативный разговор с Аркадием Похомовым, из которого стало ясно все до мельчайших подробностей о противостоянии Ювелира - то бишь, твоего отца, и Зарутского. Еще неделя, и с твоего папашки снимут все обвинения. В должности восстановят. Можешь выдохнуть. Похом лучшего друга в беде не оставит – до конца пойдет. Зная, что у меня с Макаром тоже тяжба, он попросил меня вернуться и на время активных действий перетянуть внимание Макара на себя. Чтобы этому мудазвону было не до главного рычага давления на Петра. Не до его ненаглядной доченьки!
Кровь схлынула с лица. Соня сделалась бледнее мела.
— Но я говорила тебе об этом…
— Говорила. Лишь про условия Макара «случайно» запамятовала!
— Клянусь, я не хотела впутывать тебя! Не хотела, чтобы ты пачкался…
— Пачкался? — Гордеев угрожающе двинулся в ее сторону . — За какого, бл*дь, праведника ты меня принимаешь? Что ты знаешь о семье человека, от которого родишь через несколько месяцев?
Хоть и затрясло ее знатно, Соня все же упрямо вздернула подбородок и уперла руки в бока:
— Того, что известно, мне достаточно!
— Они все одним миром мазаны, Соня! — немного смягчившись, Алексей ласково провел по ее щеке костяшками пальцев. — Что твой отец, что мой! Оба они под Черчиллем ходили. Разница лишь в том, что мой был заядлым игроком. И его долги я выплачиваю по сей день!
— Ты же говорил, что все давно вернул!
— Не все, как оказалось, — тяжелый вздох. — Борзый совсем недавно завербовал кого-то в ближайшем окружении Зарутского. Из достоверного источника ему стало известно, что мой бизнес нужен вовсе не Макару. Он лишь пешка. Исполнитель. А тот, кому он нужен… Мой отец серьезно задолжал какому-то московскому авторитету в свое время. Теперь он хочет вернуть должок. Правда, пока я под крылом Похома, в открытую этот москвич не сунется. Но за все нужно платить. В том числе и... за покровительство.
Соню начало подташнивать:
— Кому платить? — голос дрогнул. — Аркадию Михайловичу?
Гордеев даже не кивнул. Она и так все поняла. Слава Богу, дурой не была.
— Чего он хочет от тебя, помимо помощи с Зарутским?
И вновь Алексей не проронил ни слова. Зато проронила Алмазова – закричала не своим голосом, когда догадалась. Отчаянно замотала головой, роняя на ковер непрошенные слезы.
— Нет! Пожалуйста. Нет. Нет, умоляю тебя!
— Успокойся, ну что ты!
— Не делай этого!
— Ты же понимаешь, что я слишком многим обязан Похому? Без него я бы просто не выжил!
— А как же твое «я рискну портить отношения с Борзым, только находясь при смерти»?! Ты что же, умираешь, дьявол тебя дери?!
Алексей заключил в ладони ее заплаканное лицо и вытер соленую влагу.
— Говоря подобное, я и представить не мог, что однажды они окажутся по разные стороны баррикад!
— Отец и сын пошли друг против друга?
Мужчина отрицательно покачал головой, дав ей возможность облегченно втянуть в себя спасительный воздух.