Реквием по победителям

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Да вы все просто бредите космосом, — сказал Логан.

— Разве не все космонавты такие?

В момент гиперперехода подключенный к своему кораблю прыжковый пилот испытывает ни с чем не сравнимые ощущения, и Логан бы много отдал за возможность снова пережить этот момент, но сейчас цена казалась ему слишком высокой. Экспедиция в Солнечную систему и "ковчеги" — это все было хорошо, но не помогало ему примириться с существованием геддов. С тем, что гедды еще продолжают существовать.

В его глазах это обесценивало

все принесенные жертвы, все эти годы, все эти потери.

По представителям нынешнего поколения мне это не объяснить, с тоской подумал Логан. Они родились уже в этом мире, и по большому счету, им нет никакого дела, почему их мир именно таков. Они воспринимают нынешнее положение вещей, как данность, и в этой экспедиции они видят лишь шанс его улучшить. Им не понятно, почему я вижу в этом угрозу.

И что же мне делать?

Видимо, надо принимать предложение, надо лететь вместе с ними и попытаться не допустить очередной катастрофы, если ситуация таки попробует выйти из-под контроля.

Как?

Вот это чертовски хороший вопрос, и ответа на него у Логана пока не было.

Утром Логан познакомился с адмиралом Пайком, главой тарионской миссии, и кучей народа из его команды. Видимо, Чоу предупредил своих о том, чего можно ждать от Логана, и они были вежливы, обходительны, всячески демонстрировали ему свою благожелательность, отсутствие скрытых мотивов и недобрых намерений. Отвечали на любые вопросы, приглашали подняться на орбиту и осмотреть их корабль, что Логану все равно пришлось бы сделать, если предложение тарионцев будет принято.

Логан пристально наблюдал за их поведением, но в конце концов ему пришлось признаться самому себе, что на людей с промытыми мозгами тарионцы не похожи. И на заложников синих тоже.

Скорее, они были заложниками ситуации. Далеко не члены экспедиции, с которыми Логан успел переговорить, были в восторге от вынужденного партнерства с геддами, но плюсы, которые могла принести экспедиция, перевешивали все минусы. Дела на Тарионе обстояли далеко не так благополучно, как на Новом Дальнем Уэллсе, и "ковчеги" могли здорово выручить следующие поколения. Если и вовсе не были их единственным шансом.

В начале колонизации строилось много гипотез о том, что произойдет с колонией, если она окажется надолго оторванной от центра. Падение технологий предсказывали все, но мнения о глубине падения и дальнейших перспективах сильно различались.

По наиболее пессимистичной версии люди должны были исчезнуть с планеты в течение четырех-пяти веков с начала изоляции. Оптимисты же верили, что в космос удастся вернуться уже лет через сто.

Золотой серединой была признана теория, что жизнь не остановится, но изолированной на долгий срок колонии в обозримом будущем уже не удастся подняться на прежний уровень и выйти в космос самостоятельно, без активной поддержки извне.

Логан

придерживался именно этой теории. Он считал, что и без космоса человек может прожить долгую, счастливую и достойную жизнь. До того момента, когда выход за пределы планеты станет критически важным для выживания вида, на Новом Дальнем Уэллсе должно пройти еще много лет. Особенно если не повторять ошибок, в свое время допущенных на Земле.

Впрочем, всегда остается шанс наделать своих собственных ошибок.

— Прохлаждаешься? — поинтересовался Логан.

Стас криво ухмыльнулся.

— Я тоже рад тебя видеть, капитан. Как там на Булыжнике?

— Все так же воняет, — Логан осмотрел больничную палату в поисках подходящих для него предметов обстановки и по итогам коротких размышлений взгромоздился на подоконник, выглядевший гораздо прочнее деревянного стула, собранного кем-то из местных умельцев. — А еще ребята грозятся починить посадочный луч.

— Было бы неплохо, — сказал Стас.

— Ага, — согласился Логан, не вдаваясь в подробности.

— А как моя замена?

— Разговорчивый, — сказал Логан. — Мне тебя не хватало.

— Это понятно, что меня никем не заменить, — сказал Стас. — А как он пилотирует?

— Стандартно, — сказал Логан. — Осторожно и без огонька.

— То есть, именно так, как и надо водить тягачи?

— Дело Кертиса живет и побеждает, — сказал Логан. — Впрочем, чего это я тебе рассказываю. Ты и сам такой.

— Спасибо, капитан.

— Пожалуйста. Как нога?

— Практически не болит, — сказал Стас, чуть-чуть подвигав закованной в гипс конечностью, подвешенной к противовесу. — Но здорово ограничивает свободу маневра.

— Угораздило же тебя.

— Самое смешное, я и сам не помню, как это меня так угораздило, — сказал Стас. — Упал, очнулся, гипс. Как падал, откуда падал, зачем падал, понятия не имею. Провалы в памяти.

— Это все потому, что ты пить не умеешь, — сказал Логан.

— Точно, — подхватил Стас. — Пить не умеем, летать толком не умеем. Потерянное для космонавтики поколение. Как ты только нас терпишь?

— Других все равно нет, — сказал Логан.

— Тяжелое было утро? — поинтересовался Стас.

— Люди, — объяснил Логан. — Слишком много людей. Это утомляет.

— А я кроме медсестер никого и не вижу, — пожаловался Стас.

— Завидую, — сказал Логан.

— Капитан…

— Да?

— Я так понимаю, что моя карьера космонавта закончена?

— С чего ты взял?

— Я выбыл из строя на месяцы, — сказал Стас. — Виктор потерял корабль, тебе дали замену… Похоже, что места для меня уже не осталось.

— На самом деле это не так, — сказал Логан. — Очень может быть, что ты еще полетаешь на нашем корабле в качестве капитана. По крайней мере, я буду рекомендовать тебя Кертису.