Реликт (том 2)
Шрифт:
Помолчали, стоя друг против друга совершенно неподвижно. Потом Железовский надел халат, сел, жестом указал на кресло.
— Аристарх, вам уже почти сто. — Грехов, поколебавшись, сел тоже. — Не пора ли сменить амплуа?
Железовский ответил спустя несколько минут.
— Пора. Но у меня нет приемника… в настоящее время. Был… один.
— Берестов?
— Как вы считаете, он вернется?
Теперь надолго замолчал Грехов.
— У него есть шанс… если он выдержит пси-давление Конструктора. Я не все вижу в будущем, некоторые детали размыты вероятностными процессами, поэтому
— Что имеется в виду?
— Уходите из отдела. Передавайте дела кому-то из лучших кобр сектора или комиссару-один и уходите.
— Не могу. Не имею права. Доводить дело до конца придется мне, и вы это хорошо знаете. Был бы Берестов, я бы еще подумал.
— Тогда хотя бы будьте осторожнее в следующие три дня, просчитывайте каждый свой шаг, а лучше подстрахуйте себя по императиву «ланспасад».
Железовский молча, не мигая, смотрел на Грехова. Тот кивнул.
— Вы поняли.
— Благодарю за предупреждение, но я редко расслабляюсь. Один вопрос: почему мне надо быть осторожным именно в ближайшие три дня?
Гость вытянул вперед руку ладонью вниз, ладонь налилась розовым свечением, которое вдруг стало собираться в капли, падающие вниз, как настоящая кровь; Пахнуло озоном. Грехов перевернул ладонь, свечение погасло. Проконсул легко и гибко встал, словно перелился из положения «сидя» в положение «стоя».
— Потому что, по представлениям К-мигрантов, вы олицетворяете реализующую решения человечества силу… что не так уж и далеко от истины. Вы опасны и подлежите нейтрализации в первую очередь. А резервы К-мигрантов изучены мало. Это все, что я хотел сказать. Прощайте. — Вышел.
— Спасибо, — низко, почти в инфразвуке, сказал Железовский ему вслед. Посидел немного, потом выключил свет в гостиной и вытянул вперед жестом Грехова — кончики пальцев засветились изнутри; свет был мягким, розово-фиолетовым, и пульсировал в такт работе сердца.
Прогноз эфаналитиков, выданный после включения системы МАВР, оправдался почти на сто процентов по всем боковым ветвям «дерева прогноза» и по главному «стволу»: Конструктор не ответил ни на один запрос, вызов и запуск доброй сотни программ связи с ним, никак не отреагировал на волновое и аппаратное зондирование, а потом на движение способом «кенгуру», с каждым прыжком преодолевая около двух световых лет. Двигался он в том же направлении, что и раньше — к Солнечной системе, и перед Советом безопасности снова встала во всей остроте проблема его остановки.
— Видимо, послы все-таки погибли при запуске чужанского генератора, — со вздохом проговорил председатель ВКС Хакан Рооб в беседе с Баренцем и Железовским, прибыв на спейсер погранслужбы «Перун». — В противном случае Берестов нашел бы способ известить нас о результате.
— Не уверен, — качнул седой головой Баренц. — Конструктор — дитя не нашего континуума, он пресапиенс, родичи его жили в эпоху, когда не было ни галактик, ни звезд, ни космического пространства, и законы, по которым он живет, это не наши физические законы, а законы К-физики, мы только приступили к их изучению. Вряд ли Берестову удастся пробиться наружу, к нам, из глубин Конструктора, если
— Как бы то ни было, предстоит решать, что делать, причем очень скоро.
— Все уже решено, — прогудел Железовский, одетый в кокос, превращавший его в металлическую статую атлета. — Нет смысла еще раз устраивать дискуссию на эту тему, альтернативы все равно нет. Т-конус готов к новому пуску, и если Конструктор не свернет с дороги…
— Да, — кивнул Баренц, подождав продолжения. — По-видимому, это единственное правильное решение, жестокое, чудовищное, но верное. И кто знает, может быть. Конструктору и не повредит нестандартный бросок по «струне», может, он уцелеет.
— Забава Боянова требует включения «экстремума», — сказал Хакан Рооб, морща пергамент лица. — СЭКОН принял решение подготовить общественное мнение на тот случай, если Т-конус не справится с Конструктором.
— Тогда экстра-мобилизация станет реальностью.
— Вы не представляете, о чем говорите, — проговорил Железовский тяжело, — Включение «экстремума» потребует разрушения базы цивилизаций! Допустим, мы уйдем из Системы, успеем переселиться, уж не знаю, какой ценой, ну а если Конструктор остановится сам?! То есть не столкнется с Солнцем, минет его? Что тогда? Откуда мы знаем, что ему нужно, почему он так упорно целит в Солнце? И знаете, что меня смущает больше всего?
— Что он, возможно, травмирован, находится «без сознания», так сказать, поэтому и не отвечает на сигналы.
— И это тоже, но в первую очередь меня смущает поведение Габриэля Грехова. Он знает, что будет, и уверен, что Т-конус не понадобится… да и экстра-мобилизация тоже.
— Да, Грехов персона таинственная, — улыбнулся одними губами Хакан Рооб. — Ходят слухи, что он тоже преследует свои цели, каким-то образом связанные с Конструктором, и я не удивлюсь, если это окажется правдой. Вот бы вашему отделу проверить.
— Отдел безопасности не занимается слухами, — угрюмо пробасил комиссар-два. — В действиях Грехова нет компромата. Что касается организации дальнейшей работы, то у меня нет вопросов, равно как и сомнений: если Конструктор не остановится, Т-конус должен быть включен. Секунда нон датур.
В каюте отдыха, где они разговаривали, вспыхнул виом, из которого выглянул встревоженный Шадрин.
— Аристарх, зайдите в отсек двадцать три, есть новости.
— Извините. — Железовский кивнул и исчез, словно превратился в бесплотную тень, дверь пропустила его беззвучно. Баренц и Рооб переглянулись.
— Ему тяжело, — сказал председатель ВС, — но держится великолепно. Кто в секторе может его заменить в случае… э-э?
— Он готовил Берестова. Другой такой кандидатуры нет, хотя пара способных ребят найдется. Да и в наземном секторе у Юнусова есть надежные парни, и в погранслужбе.
— Всех их надо готовить, все-таки специфика работы в космосекторе иная, а мы с тобой уже не потянем. Как говорит старая пословица: беда и время щадят только бога. Ну, что… — Рооб не договорил, в каюту заглянула Боянова, тонкая и стройная в своем неизменном белом комбинезоне. Она торопилась.