Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Его следы ещё не остыли, когда по ним из руин двинулось ещё одно существо…
Глава 8
Раннее утро застало команду Свима в пути.
Дул ровный южный ветер, несущий тепло и запах гари. Запах не раздражал, а напротив, словно добавлял в каждый вдох бодрости. Набравшая силу весна ощущалась во всём. Стебли старой травы ломались или путались под ногами, стряхивали обильную пыль, но ни то и ни другое не могло скрыть стрелки новой зелени, стремительно пробивающейся к солнцу, едва осветившему в этот час мутный горизонт нового дня.
Ночёвку путники провели без костра. Торн к огню был равнодушен, а люди поленились – вчера шли так долго, пока не наступила тьма, в которой искать сушняк показалось делом бесперспективным.
– Так переночуем, – вяло заявил Свим, набрасывая на голову капюшон. – Не замёрзнем. А замёрзнем, раньше проснёмся… И выйдем в дорогу пораньше.
К утру все почувствовали зябкость, так что сейчас двигались ускоренным шагом, чтобы согреться. Долгий вынужденный отдых в руинах прибавил сил, ноги как будто сами несли спутников, давая при этом возможность поговорить на ходу. Чем безраздельно воспользовалась Клоуда
В противоположность своей подруге Свим всё утро шагал с насупленным видом – думал. Ночью ему внезапно пришла идея, как незаметно пройти в Примето. После того, конечно, как он побывает в Сохе и всё для себя выяснит.
Пока что со своей идеей он ни с кем не делился, а мысленно прокатывал возможные варианты лучшего осуществления задуманного.
За Свимом, возглавляющим команду, часто переставляя ноги, чтобы успеть за ведущим, бок о бок ступали Камрат и Клоуда, которая выливала на мальчика нескончаемый поток слов; от них у Камрата вспухала голова, и он стал думать, что взрослые могут наговорить значительно больше, чем оставленные в руинах девочки.
За ними, отстав на десяток берметов, топал торн.
Команда шла не таясь. После случая с вупертоками надеялись, что тескомовцы, видевшие их нашествие, оставили мысль продолжать охоту на Камрата и его окружающих – для Тескома они перестали существовать.
Так хотелось думать. Так, по всему, было на самом деле. Ни шары тескомовцев, ни сами они вблизи руин больше не появлялись.
Но, как там было на самом деле, они не знали и, по правде, знать не хотели.
Пересекаемая ими местность мало изменилась по сравнению с той, которая обступала руины. Может быть, слегка стала понижаться к далекой ещё долине Ренцы, да слева тёмными сгущениями в мглистой дали наметились высокие холмы, длинной цепочкой протянувшиеся от Примето почти до самого Заповедника Выродков.
Шли быстро, договорились, что так они будут идти весь день с тем, чтобы к вечеру подойти вплотную к дороге Фост-Примето, а ближе к ночи перейти её, только потом остановиться на отдых.
Дорогу можно было не переходить и прямо идти в Сох. Свим решился на это после долгих раздумий лишь ради безопасности. Наступила весна, и можно было ожидать разлива рек. Он не знали, когда это может случиться. Обычно его заранее оповещали с точностью до дня о половодье, сейчас же никакой предварительной информации он не имел. Поэтому и опасался, как бы между Ренцей и Бурмасой неожиданно не разлилось море. От него не дождёшься какой-либо промашки, как от тескомовцев, – оно поглотит в своих водах любого: человека, путра, дикого.
Пока как будто не было каких-либо примет к наводнению, но всё равно следовало поостеречься. Дорога Фост-Примето и территория западнее обычно не заливались, хотя бывало по-всякому.
Как ни обыгрывал Свим оптимальный вариант возвращения домой, заход в Сох намного усложнял задачу проникновения в Примето. Мало, что придётся ещё форсировать реку Ренцу где-нибудь вдали от дорог, на берегу которой раскинулся город, занимая это место с незапамятных времен, так для захода в Сох и последующего выхода из него требуется неоднократно пересекать дороги, соединяющие Примето с Габуном, Фостом, а то и с Керпосом.
Ничего хорошего, кроме возможности получить крайне нужную информацию от своего связника или от оставленных им сообщений, Свим в Сохе не ожидал. Зато там он мог проверить насколько противники в лице Тескома или предателей Центра проникли в тайну его имени и, значит, в его местопребывания по возвращении в родной хабулин.
Прошлой ночью он посоветовал каждому своему спутнику принять решение, как им действовать, если он вдруг не вернётся из посёлка в течение условленного времени. С Клоудой у него уже всё было давно оговорено. Она успела по этому поводу всплакнуть и пережить надежду. Зато с торном и особенно с Камратом всё оказалось не простым делом. Торн высказался за сопровождение женщины и мальчика непосредственно в Примето, что Свим встретил с благодарностью. Камрат же, наконец, сказал, к кому он идёт, вызвав у Свима, с одной стороны, – удивление, а с другой, – смутное опасение.
О жителях Примето Свим, в силу ряда причин, имел весьма неопределённые представления, тем не менее, о доме малоимённого Кате Кинке Кторы кое-что знал, хотя с хозяином, естественно, знакомством не обзавёлся: не было ни времени, ни потребности, а вернее всего – не снизошёл до такой незначительности по нэму.
Дом у Кате приметный, громадный, возможно, с дуваром, всегда полный людьми. Странно, но в Примето, как он помнил, а помнил Свим немногое, так как такими вещами не интересовался, о доме Кате говорили мало и каких-либо предположений о деятельности хозяина не высказывалось. Свим не припоминал ни одного многоимённого, кто общался бы с Кате или имел к нему какое-то отношение. Отец Свима тоже никогда не обмолвился о Кате.
Чем больше Свим размышлял, тем больше ему казалось, что визинги обошли и дом, и хозяина кругом и прикрыли его от любопытных глаз. Все жители Примето как будто что-то видели, проходили мимо дома, даже разговаривали с самим Кате (Свим однажды даже с ним стоял рядом на собрании граждан города в окружении каких-то людей, имеющих причастность к Кате), но что собой представляет этот дом, как в нём живут и кто – не поддавалось когда-то осмыслению и выбрасывалось без сожаления из головы, как только постройка с её обитателями исчезали из поля зрения.
Свиму с давних пор нравилось раздумывать на тему деяний визингов, но относился к ним со здоровым скепсисом, переходящим в неверие самого их существования. Сам он в жизни ни одного визинга не видел, во всяком случае, кого-то кто, либо сам назвался оным или кто на него указал бы пальцем, зато наслышан о них был предостаточно. Правда, последнее время, вспоминая Индриса из Керпоса, давшего ему предсказание, которое, похоже, сбывается, Свим мог думать об этом пережившем время старике как о визинге,