Ремесло древней Руси
Шрифт:
Рис. 132. Миниатюра. Литье колоколов.
Несомненно, подобное литье могло производиться только по восковой модели. В этом же убеждает и ознакомление с характером орнамента и надписей на колоколах и орудиях XV–XVI вв. Элементы и буквы налеплены на тело модели и дополнительно разделаны резцом. Профиль углублений говорит об обработке именно модели, а не формы.
Попробуем проследить процесс изготовления колоколов и пушек.
Модель готовилась, по всей вероятности, на глиняной болванке, соответствовавшей внутренней полости предмета. Для длинных пищалей в середину болванки мог вставляться для прочности твердый стержень. Болванка обмазывалась слоем воска той толщины, какую должен иметь готовый предмет. Далее следовала обработка поверхности воска, которую мы можем восстановить лишь гипотетически. И колокол, и пушка представляют собою симметричные
Между тем, строгая параллельность всех линий и симметричность всех частей по отношению к центральной вертикали говорят о плавном движении образующей кривой. Ручная формовка исключена.
Можно допустить, что для формовки восковой модели применялось какое-то лекало, шаблон, при помощи которого обтачивался поверхностный слой воска. Лекало могло быть сделано из доски и должно было быть центрировано по отношению к общей массе изделия. Последнее достигалось вбиванием вертикального стержня в глиняную болванку. Лекало имело зарубки, которые на теле модели давали горизонтальные выпуклые линии, столь характерные и для пушек, и для колоколов этой эпохи. Лекало упрощенного профиля могло применяться и для формовки глиняной болванки, так как правильность внутреннего сечения была для пушек еще важнее, чем сечения внешнего. Так как оба лекала центрировались на одном и том же стержне, то равномерность толщины восковых стенок модели была обеспечена.
Получив тело модели с гуртиками и бороздками, мастера налепляли более сложный орнамент, буквы, сделанные заранее. Надписи, очевидно, выглаживались сверху и выравнивались доской (?) в ровные строки. Наряду с налепными деталями, дававшими большой художественный эффект, изредка применялось процарапывание надписей и рисунков в глубь модели.
Закончив формовку модели, литейщик заливал ее глиной. Глина для болванки и для внешней заливки должна была быть не слишком жирной, так как иначе она не давала бы выхода газам, вытесняемым металлом. Возможно, что в глиняной форме делался специальный «выпор» — каналец для выхода воздуха.
Форме давали обсохнуть и вытапливали воск. Затем мастер должен был заняться составлением сплава.
Для колоколов применялся специальный сплав, так называемая «колокольная медь», состоящая из меди и олова. К ней иногда добавляли для лучшего звона серебро. Металл плавился в особых плавильных печах, изображения которых нам дают те же миниатюры [1248] .
Плавильня представляет собой сооружение на столбах с топкой внизу и с горном наверху. Расплавленный металл льется в форму по желобам. Иногда встречаются две плавильни, одновременно подающие металл в форму; это, может быть, объясняется потребностью в больших массах металла и недостаточной емкостью отдельной печи. Колокола и пушки лили в стоячем положении; этим достигалось более равномерное распределение металла. При литье было очень важно избежать угарания более легкоплавкого компонента сплава (олова, серебра), устранить примеси (напр., золу, которую подсыпают для избежания угара), следить за равномерными поступлениями металла в форму.
1248
А.В. Арциховский. Ук. соч., рис. 19; А.П. Лебедянская. Ук. соч., табл. II.
Очень важно было также устранить возможность пузырчатости и раковин в металле. Кроме того, нужно было следить за достаточно высокой температурой сплава, так как иначе мог получиться смазанный, недостаточно четкий рельеф поверхности.
Все это требовало не только участия целого коллектива рабочих, но и больших знаний и опыта у главного мастера-литейщика, руководившего всем сложным и опасным процессом литья. С литьем колоколов связаны различные поверья.
Так, например, считалось, что для удачной отливки перед литьем необходимо распустить по городу какой-либо ложный слух. Чем шире распространится молва, тем будто бы лучше будет звон будущего колокола. На многих колоколах дата указана с точностью до одного дня. Очевидно, между окончательной отделкой модели и отливкой проходило очень немного времени.
После получения отливки ее подвергали очистке, выглаживанию и устранению дефектов литья. При значительных недостатках приходилось, вероятно, переливать изделие. Для холодной обработки применялись молотки, напильники. Литейщики на миниатюрах изображены с молотками.
Интереснейшим изображением древнерусского мастера литейщика является скульптурный портрет новгородского мастера, находящийся на так называемых «Корсунских» вратах Софийского собора (рис. 133) [1249] .
1249
А.И. Анисимов. Автопортрет русского скульптора Авраама. — ОАН ОГН, 1928, № 1; A. Goldschmidt. Die Bronzeturen von Nowgorod und Gnesen, Marburg, 1932. — Здесь указываются только работы, дающие хорошие воспроизведения мастера Авраама. Недавно предложено называть эти врата Магдебургскими («Новгородский исторический сборник», Новгород, 1939,
Рис. 133. Автопортрет мастера Авраама.
При сборке поврежденных и частично утраченных пластин немецкой работы XII в. новгородский мастер вставил во врата свой скульптурный автопортрет и снабдил его надписью: «мастер Аврам».
Новгородец Авраам изображен с молотком, клещами и большой льячкой на длинной рукояти. Судя по надписи, автопортрет мастера относится ко второй половине XIV в. [1250]
1250
Датировка этой интереснейшей скульптуры точно не установлена. А.И. Анисимов (Ук. соч.) относит одну из дополнительных пластин на вратах к XIV в., но мастера Авраама датирует домонгольским временем: «Будучи выразителем национально-русского понимания задач художественной передачи формы, воспитанного на родственном ему византийском искусстве, но выразителем еще в той стадии, которая не являлась окончательной, автопортрет Авраама с наибольшим вероятием может быть отнесен к концу периода, называемого нами, в пределах художественных явлений, домонгольским» (стр. 184).
Эта стилистическая и несколько запутанная по аргументации датировка находится в явном противоречии с палеографическим анализом надписи, которую Анисимов обошел при установлении даты. Надпись МАСТЕРЪ АВРАМЪ сделана уставом XIV в.
Акад. А.С. Орлов считает возможным уточнить эту дату — конец XIV в. («Библиография…», стр. 99).
Анисимова, очевидно, ввела в заблуждение умышленная архаизация фигуры, проведенная Авраамом для установления единства всех трех участников работы над вратами: Риквина, Вайзмута и его, Авраама. Предполагать, что надпись была сделана спустя полтора столетия после изготовления фигуры — невозможно. Остается датировать фигуру мастера Авраама тем же временем, что и прекрасного литого кентавра — XIV в.
Важным разделом котельного дела являлось изготовление свинцовых и медных листов для кровель и дверей. Свинец издавна применялся в качестве кровельного материала, и летописи пестрят указаниями на свинцовые кровли и маковицы [1251] . Только один раз летопись сообщает интересные подробности об отливке свинцовых досок во Пскове: «В лето 6928 [1420] Псковичи наяша мастеровъ Федора и дружину его побивати церковь святаа Троица свинцомъ, новыми досками, и не обр?тоша Псковичи такова мастера въ Пскове, ни въ Нов?город?, кому лити свинчатыи доски, а къ Немцомъ слаша въ Юрьевъ, и поганi и не даша мастера; и при?ха мастеръ съ Москвы от Фот?я митрополита и научи Федора мастера святыа Троици, а самъ отъ?ха на Москву; и тако до году побита бысть церковь святая Троица, месяца августа в 2, и даша мастеромъ 40 и 4 рубли» [1252] .
1251
Напр.: «Покры владыка новгородскiй Далматъ святую соборную церковь Софию свинцомъ» (Новгородская III летопись 1261 г.). «Поновлена бысть церковь каменная св. Георгiа въ монастыр? новымъ свинцомъ» (Новгородская III летопись 1345 г.).
1252
Псковская II летопись 1420 г.
Трудно сказать, почему два таких крупных ремесленных центра как Псков и Новгород, оказались вдруг без мастера-литейщика. Во всяком случае, трудно считать это нормальным положением, так как техника покрытия кровель свинцом насчитывала к этому времени четырехсотлетний опыт [1253] .
Применение медных листов для покрытия зданий также восходит к домонгольской эпохе. В большинстве случаев медь покрывалась позолотой [1254] .
1253
Можно высказать следующее предположение, объясняющее столь странное отсутствие простой специальности литейщика. Именно в это время в Западной Европе вводится прокатка мягких металлов (цинка и свинца) через вальцы, поворачиваемые ручным воротом (см.: Ю. Покровский. Очерки по истории металлургии, стр. 50, рис. 14). Может быть, под «новыми досками» и надлежит понимать свинцовые пластины, изготовленные новым способом? Заготовки для досок должны были отливаться, а затем раскатывались в тонкие листы уже на вальцах. При этом достигались уплотнение металла и большая равномерность толщины листа, а вместе с тем и экономия свинца. Без металлографического анализа остатков свинцовой кровли настаивать на этом предположении нельзя. Кроме свинца иногда применялось олово. — Новгородская IV летопись 1280 г. о гор. Владимире.
1254
Интересен фрагмент красно-медного кровельного листа с густой позолотой и с записью 1340 г.: «В л? 6848 мсця июля в 13 на память стго апсла Акулы громъ быс и земля потрясеся». Этот лист извлечен из Успенского собора во Владимире. — Н.П. Лихачев. Владимирская эпиграфическая запись XIV в. — ИОРЯС, 1901, т. VI, кн. 3, табл. II, стр. 294.