Репит
Шрифт:
Я молчу, и она продолжает:
— Особенно, когда бывшая выглядит, как модель. Любая бы на твоем месте засомневалась. Тем более, что у Шеннон с Невином в последнее время возникли некоторые проблемы, — она заправляет волосы за ухо. — Я, конечно, не должна об этом говорить, но…
— Вот и не говори.
Мгновение она просто смотрит на меня с пустым лицом.
— В прошлый раз ты мне сказала, Клем.
— О чем?
— Насчет Эда и Тессы. Как узнала и что нашла…
Ее последние слова эхом отдаются в голове, и вдруг мне все кажется каким-то ужасно неправильным. Я, Шеннон, пустой двор, тусклый фонарь. Шеннон не просто так вышла подышать. Она не просто натянула джинсы, и обула военные ботинки на шнуровке. Она специально пришла сюда, чтобы сказать мне это.
Я поднимаюсь на ноги, отряхиваю землю с задницы и как бы случайно делаю шаг назад.
— Я не хотела ничего говорить, видя, как ты счастлива, но подумала, что ты имеешь право знать.
— Нет!
— Что?
Она, кажется, удивлена моей резкость. Честно говоря, я сама себя удивила.
— Я не хочу знать.
— Как ты можешь не хотеть знать? — она хмурится. — Ты нашла Тесс…
— Потому что доверяю Эду, — я прерываю ее, не желая слышать. — И потому, что не собираюсь снова повторять свою ужасную ошибку. Ни за что!
Шеннон пару секунд изучает меня и кивает.
— Ладно. Раз ты так хочешь…
— Точно. — Меня переполняет облегчение. Я рада, что Шеннон вышла поговорить со мной в это несусветную рань. Я наконец-то могу подвести черту и оставить прошлое в прошлом. — Нам лучше вернуться. Эд удивится, куда это я…
Горди злобно скалится, и в тоже мгновение Шеннон молниеносно выкидывает руку вперед. Боль. Просто океан боли. Я ахаю и инстинктивно хватаюсь за руку Шеннон. Она не может вытащить нож из моего живота и толкает меня на спину.
Гордон рычит. Шеннон пинает его снова и снова. Один из ударов, очевидно, попадает в цель. Горди скулит и отступает.
— Чертова дворняжка, — шипит Шеннон, хватаясь за ногу.
Он укусил ее. Хороший пес!
— Так это была ты?
— Конечно, я, — она закатывает глаза и кривит губы. — Тупая ты дура. Ты не заслуживаешь его.
Значит, все это случилось со мной из-за Эда?
Конечно, а из-за кого же еще.
Я лежу на земле, просто пытаясь дышать. Футболка и шорты промокли от крови. Я сжимаю ручку ножа, но слишком боюсь пошевелиться. Мне холодно. По-настоящему холодно. Наверное, это шок. Интересно, сколько крови надо потерять, прежде чем отключишься?
Горди в ярости. Его громкий лай эхом отражается от домов и разносится по улице.
Шеннон косится на него и наклоняется ко мне. Я не узнаю ее: лицо искажено, в глазах маниакальный блеск. Над ней цветущие ветви кизила, а еще выше — темное ночное небо, звезды и луна. Мимо проносится машина, но мы в тени. Спрятаны ото всех. Вокруг нас целый город, целая вселенная, но им нет до нас дела, и у меня ужасное предчувствие, что здесь я и умру.
— Дай мне, — она тянется к ножу.
— Не трогай мою собаку.
— Заткнись, бесполезная сука!
— Нет! — Я мало что могу сделать с ножом, торчащим из живота, но все равно пинаю Шеннон и шлепаю по рукам. Нож двигается вместе со мной, движется во мне, и причиняет нестерпимую боль.
Шеннон поднимает ногу и опускает на мой бок. Раз. Два. Что-то трескается. Наверное, ребра. Не зря я заметила ее ботинки. Она надела их специально. Она все продумывает наперед.
Шеннон вытаскивает нож.
Все это время Горди рычит и лает.
Неуверенная, за кем она пойдет сначала — за мной или собакой — я отползаю насколько могу и прижимаю рану на животе рукой. Кровь сочится сквозь пальцы. Боже, ее так много. На меня надвигается тьма, и я знаю, что в этот раз никто не нажмет на кнопку «Repeat». Повтора не будет. Как и третьего шанса.
— Горди, уходи, беги, — шепчу я, но мой голос перекрывает звук, который я надеялась никогда не услышать: жалобный собачий вой.
Но сразу после этого раздаются крики. Не знаю, чьи именно. Но кто-то кричит: разъяренно, безумно, почти по животному.
Чьи-то руки накрывают мои.
— Детка, останься со мной.
Если это последнее, что я услышу в жизни, то так тому и быть. Любовь, как известно, делает нас дураками.
Три дня спустя
Я медленно просыпаюсь, и первое, что вижу — белый потолок, но запах подсказывает, где я. Резкий, химический, и гудение машин. Я снова в чертовой больнице. Я почти не чувствую свое тело, когда чуть сдвигаюсь, если не считать туго перебинтованного живота.
«Не очень здорово», — мысленно вздыхаю я, а потом вспоминаю:
— Горди!
Рядом скрипит стул, потом надо мной склоняется Эд и нежно убирает волосы с лица.
— Детка, все в порядке. Успокойся. Горди дома в целости и сохранности. Ему только наложили пару швов на морде. Помнишь я тебе это уже говорил?
— Говорил?
— Ты приходила в себя пару раз раньше. — Эд устало улыбается, но облегчение во взгляде настоящее. Его одежда измята, под глазами тени, на щеках густая щетина. Он выглядит измученным, как будто спал здесь несколько дней. — Ты потеряла много крови, и они дали тебе хорошее лекарство, так что ты не чувствуешь боли.
— Ох. Ненавижу больницы, — жалостливо стону я.
И ненавижу так себя чувствовать.
— Знаю. Вот, выпей воды. Только немного. — Он подносит чашку с изогнутой соломинкой к моим губам. Я благодарно киваю. В горле и правда ужасно пересохло и першит. — Доктор сказал, что все хорошо заживает. И посмотри, сколько у тебя цветов.
Палата и правда вся уставлена букетами. Видимо теперь у меня много друзей и людей, которые заботятся. От этого теплеет на душе.
— Однако должен заметить, что каждый раз, когда ты просыпаешься, то сначала спрашиваешь о Горди, — бормочет Эд. — Похоже, ты со мной только из-за моей собаки. Мое эго ужасно страдает, Клем.
— Не смеши меня.
Черт, больно!
— Прости. — Его взгляд светлеет. — Френсис вернется позже, она ненадолго уехала на работу. Лейф, Тесса и Айрис были здесь, но врачи не разрешили им остаться. Представляешь, они и меня хотели выгнать? Но я сказал, что ни за что не уйду.