Репортаж не для печати
Шрифт:
– Я не предполагал, что «проклятие фараонов» – это серьезно.
– Тогда зачем англичанин Говард Картер, десять лет спустя после гибели «Титаника», утаил глиняную табличку с надписью: «Смерть сразит своими крыльями каждого, кто нарушит покой фараона»? Из двадцати человек, работавших вместе с Картером при вскрытии гробницы Тутанхамона, тринадцать скоропостижно скончались. Странно погибли и оба врача-патологоанатома, которые исследовали мумию фараона.
– Картер ничего не писал об этой табличке, – возразил я. – Он не сфотографировал ее, как
– Ни один из рабочих не мог прочитать древние иероглифы. Картер утаил находку, поскольку боялся паники среди египтян, работавших рядом с ним, – заметил Артур.
– Они бы в ужасе бросились врассыпную, – согласился я. – Кому-кому, а им, коренным жителям Египта, хорошо известны темные силы жрецов. У фараона одиннадцатой династии имена всех недругов были написаны на разных кувшинах. Считалось, что люди умрут в тот самый момент, когда будет разбит соответствующий сосуд с именем.
Артур в свою очередь напомнил о советском лидере Никите Хрущеве, который прибыл в мае тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года в Египет на торжество. Отмечался пуск первой очереди Асуанской плотины, построенной на деньги Советского Союза. Накануне дня, выбранного высоким гостем для осмотра пирамид, Хрущев получил из Москвы шифрованную телеграмму по каналам КГБ. В ней содержался категорический запрет на любые экскурсии по подземным лабиринтам фараонов.
Хрущев повиновался. Никаких официальных объяснений по поводу изменения первоначальных планов Красного премьера, не последовало.
– Вот здесь, Маклин, – воскликнул Кейс, – мы выходим на важную проблему. Я частично уже затрагивал ее. Древние знания! Которыми мы лишены возможности пользоваться из-за варварства и дикости. Превращение античных библиотек в пепел и древних храмов в руины привели к тому, что мы утратили настоящее сокровище – накопленную веками мудрость предков! Коперник открыто признавался, что он пришел к своим революционным открытиям, изучая секретные писания древних египтян! Кеплер, известный математик, в семнадцатом веке вычисливший приблизительное расстояние до Луны, заявлял, что сформировал законы планетарных орбит после тщательного изучения научного наследия
египтян! – лицо Кейса озарилось каким-то особым вдохновенным светом. Он продолжал. – Ньютон!
В школе бездарные учителя заставляли вас долбить законы Ньютона, который заложил основы физики, сделал открытия в механике, оптике, астрономии и математике. Сформулировал основной закон о гравитации, изменивший представление человечества о космосе. Но, напрягите свою память, молодой человек! Говорили ли вам учителя, что Ньютон был последним магом, последним из вавилонян, последним великим умом, смотревшим на землю глазами тех, кто строил наше интеллектуальное
наследство более двенадцати тысяч лет назад?!
«К сожалению, – подумал я, – в школе такие подробности не сообщают».
– Солидную часть своей взрослой жизни Ньютон провел за изучением алхимической литературы, –
– С какой целью? – удивился я.
Артур загадочно улыбнулся.
– Ньютон был убежден, что здание, в котором находился Ковчег – это своего рода криптограмма Вселенной. И если бы он только мог расшифровать ее, то узнал бы мысли Бога! И знаете, Маклин, что интересно? Уже на закате своей жизни Ньютон признавался, что, делая свои открытия, он был движим не только своим гением, но еще и секретами предков. Однажды Ньютон высказался вполне определенно: закон гравитации не являлся новым – он был известен еще в древние времена. Ученый обнаружил это, расшифровывая эзотерическую литературу минувших веков. Моисея он рассматривал как
мастера алхимии, мага и тонкого знатока тайн Вселенной, которому был известен принцип строения тел из
атомов. Любимым выражением Ньютона был пассаж в Библии: существует тайное знание, доступное только Богу! А современник великого ученого – Эттерберн – уверял, что гораздо больше утраченных работ, чем сохранившихся, и, может быть, все новые открытия не стоят того, что утрачено! – Выпалив остаток предложения, Кейс в изнеможении, как подкошенный, повалился на гостиный диван.
Обвинительная речь в адрес нерадивых учителей «молодого человека», сидевшего напротив него, заняла у Артура слишком много сил. Похоже, он не сомневался, что и во всех других областях знаний у меня заметные пробелы.
Я не стал разубеждать его в обратном и поспешил воспользоваться паузой, чтобы поменять уже вторую за этот день аудиокассету в диктофоне.
Она была последней, и я чертыхнулся про себя, представив, что на самом интересном месте у меня остановится диктофон. Что я скажу? «Одну секундочку, дорогой Артур, вы настолько превзошли мои ожидания, что я не рассчитал количество кассет. Я сбегаю за угол в соседний супермаркет докупить парочку…»
Мысль о том, чтобы попытаться записывать то, о чем рассказывал старик, я быстро отогнал. Невозможно успеть за курьерским поездом. Кейс мог смело заявляться на основную дистанцию нью-йоркского марафона и уверенно рассчитывать на место не ниже третьего.
Вопреки всей рискованности и опасности моей профессии, я не очень люблю казино, ипподромы и прочие азартные заведения. Но сейчас я с удовольствием поставил бы на тотализаторе тысячу долларов против одного, что в душе у Кейса горит неукротимый огонь, который, воспламеняясь способен уничтожить любые препятствия.
2
Артур взглянул на меня, ожидая вопросов, и я поспешил воспользоваться возникшей паузой, чтобы уточнить:
– Тайные знания, о которых вы говорите, должны были тщательно оберегаться от посторонних, не правда ли?