Решающий шаг
Шрифт:
И Эзиз смотрел на Артыка очень холодно. Может быть, Абдыкерим-хан успел уже побывать у него, и он готовит расправу?
Обдумав свое положение, Артык решил этой же ночью уйти со своей сотней из Ак-Алана в Теджен, а если там никого не окажется, двинуться дальше, в Мары.
После полудня стало известно, что красноармейцы без боя оставили Теджен и Душак. Немного раньше Эзиз получил приказ командования пройти песками к Мары. Артыка вполне устраивал этот поход: уж там-то, в песках, он сумеет увести свою сотню на соединение с частями Красной Армии!
К
Был в Ак-Алане один дошлый парень, выполнявший любые поручения нукеров. Он кипятил чай, готовил обед. Все двери вокруг были для него открыты. Сейчас он почему-то метался, как крыса, потерявшая свою нору. Когда Артык готовился вскочить в седло, этот парень подбежал к нему и что-то шепнул ему на ухо.
Артык изменился в лице. Постоял в раздумье, словно на что-то решаясь, затем быстро прицепил к колышку повод коня и обратился к своей сотне:
— Друзья, у меня спешное дело. Вы поезжайте потихоньку, я скоро вас догоню.
Видя, что его волнение передалось джигитам, он добавил:
— Не беспокойтесь, ничего не случилось. Просто сюда приехал один мой земляк, и мне надо с ним повидаться. Поезжайте. Я догоню вас раньше, чем вы скроетесь из виду.
Джигиты не возражали, но раньше чем успел Артык удалиться, двое рослых молодцов, по знаку остальных, спешились и последовали за своим командиром. Услышав их шаги за своей спиной, Артык улыбнулся: приятно было сознавать, что сотня ему верна и старается охранять его.
Быстрыми шагами подошел Артык к тюрьме, устроенной в обширной коровьей землянке, и тоном приказания обратился к сторожу-тюремщику:
— Открой дверь!
Тюремщик, толстый усатый человек с огромными глазами и выпяченным круглым, как барабан, животом, знал Артыка как одного из сотников Эзиз-хана. Но он не сразу взялся за замок, а спросил:
— Кто тебе нужен?
— Здесь есть один негодяй по имени Сары, — ответил Артык. — Его мне и надо.
— Са-ары?..
Глаза тюремщика, казалось, полезли на лоб. Но Артык, словно не замечая его изумления и растерянности, понизив голос, сказал:
— Чего ты выпучил глаза? Да, мне нужен Сары.
— Са-ары?!! — все так же растерянно повторил тюремщик.
Артык, делая вид, что не понимает его, крикнул:
— Да ты что твердишь, как кукушка?! Тебе сказано отворяй — так и отворяй!
— Разве ты не знаешь, какое ждет его наказание?
— Мне все известно!
— Его этой ночью — чик! — будут «провожать от собак»...
Артык чуть не вздрогнул, но быстро овладел собой и сказал:
— Теперь Эзиз-хан переменил свое намерение.
— Как переменил?
— Он вернул меня с пути, приказал доставить ему того большевика.
— Вот тебе на! Кому же мне верить? Эзиз-хан, уезжая, приказал Пеленгу сегодня же ночью «проводить его от собак».
— Э, халиф мой, да ты просто глуп! Допросить его еще надо! Мы ему сделаем это «чик» по дороге.
— Ну, тогда надо спросить Пеленга.
Сторож сделал движение в сторону, но Артык схватил его за плечо:
—
— Верю, но...
— А если веришь, так не задерживай! Ну, открывай! Живо!
В ту же секунду откуда-то появился Пеленг.
— Э, стража, — обратился он к тюремщику, — что это за шум тут у тебя?
Сторож облегченно вздохнул:
— Вот хорошо, что ты пришел, Пеленг-хан. Теперь разговаривайте сами.
Пеленг напыжился и, обернувшись к Артыку, спросил:
— В чем дело?
Артык стал объяснять:
— В нашем ауле был шпион по имени Сары-мираб. Я все собирался расправиться с ним. Хорошо, что он попал сюда. Эзиз-хан приказал этой ночью «проводить его от собак». А вот сейчас, когда мы выехали из Ак-Алана, зашел о нем разговор, и Эзиз-хан приказал мне: «Вернись, Артык, приведи этого негодяя. Сам поговоришь с ним как следует, а потом уложим его в песках...» Вот я и приехал за ним, а тут стоит такой верблюд — ничего не понимает и подчиняться не хочет... Пеленг-хан, я не в силах пронять этого дурака словами, ты уже сам прикажи.
Пеленг сердито посмотрел на сторожа и заорал:
— Ах ты, дурак из дураков! Что ж ты — не знаешь Артыка? Разве он вернулся бы, если б Эзиз-хан не приказал ему? Пеленгу всегда найдется, чем позабавиться: есть и другие «гости», которых придется «провожать от собак». Пусть и Эзиз-хан с Артыком потешатся там в песках... А ну, открывай, живо!
Тюремщик вывел Сары. Не глядя на него, Артык молча дал знак своим джигитам. Сары с ненавистью взглянул на Пеленга и Артыка и пошел, сопровождаемый джигитами.
Артык приказал одному из джигитов посадить пленника на коня позади себя, и когда подальше отъехали от Ак-Алана, натянул повод.
Они сидели на конях рядом, плечо к плечу, но Сары, отвернувшись, смотрел в сторону. Он не ответил на приветствие, не подал Артыку руки, не захотел отвечать на его вопросы. Артык в конце концов сердито спросил:
— Сары-ага, кем ты считаешь меня?
И тогда пленник, окинув Артыка гневным взглядом, ответил:
— Я считал тебя мужественным и честным юношей, но жестоко ошибся. Теперь вижу: снаружи ты разукрашен, а внутри набит всякой гадостью... Не терзай больше своего земляка. Вот просторы полей — я твой пленник. Ты выполняешь приказ своего хана, так кончай же скорее! Но не забудь: придет время, когда советские люди будут разыскивать Сары. Тогда все, что я переживаю теперь, падет на твою голову. Как ты ответишь Аширу?..
— Сары-ага!.. — воскликнул Артык и, не в силах сказать больше ни слова, обнял пленника.
Взгляды их встретились. Сары увидел то же радостно улыбающееся лицо Артыка, какое он видел, когда они оба, получив свободу, обнялись во дворе ашхабадской тюрьмы. И он пожалел, что наговорил так много обидных слов этому истинному другу, избавившему его от смерти. Но Артык был восхищен мужеством своего земляка, который так спокойно шел на смерть за счастье народа, и потому горькие упреки Сары он выслушал без обиды, как слушал бы своего отца.