Республиканские коммандо. Тройной ноль
Шрифт:
— Но…
— Нет. — он поднял руку, останавливая ее, и она умолкла. Скирата был добр, но непререкаемо властен. — Ты не о том подумала. Я не использую этих парней, чтобы задобрить свою совесть. Они заслуживают большего. А я лишь пользуюсь тем, что могу их учить — ради них.
— Имеет ли это значение — до тех пор, пока их любят?
— Да, имеет. Я должен помнить, что беспокоюсь за них, за тех, кто они есть, или же я опять сделаю из них… инструмент. Мы мандалориане. Понимаешь, мандалорианин не просто воин. Он отец, он сын и отвечает за семейные дела. Эти парни заслуживали отца. Они также заслуживают сыновей и
— И уйти? И оставить их? Потому что программа клонирования от этого не изменилась бы ни на бит, пусть даже ты от этого и чувствовал себя отважно выдержавшим испытание.
— Ты на это смотришь именно так?
— На то, что выбрав тихо уйти и отказаться вести их — я буду больше заботиться о своем покое, чем о них?
На пару секунд он уронил голову на сложенные руки.
— Что ж, это ответ на мой вопрос.
Как джедай, Этейн никогда не знала настоящего отца; не больше чем клоны, но в этот момент она точно знала — кого бы она им выбрала. Она подвинулась ближе к Скирате, так, чтобы уронить руку на его плечо и соприкоснуться головами. Из морщинистого уголка его глаза показалась слеза и скатилась по щеке, и она вытерла ее рукавом. Он улыбнулся, хотя его взгляд оставался прикованным к движению внизу.
— Ты хороший человек и хороший отец. — проговорила она. — Тебе не следует сомневаться в этом ни секунды. Твои люди в этом не сомневаются, и я тоже.
— Хорошо — я не был хорошим отцом, пока они меня таким не сделали.
А теперь он станет еще и дедом; и она знала, что это должно его обрадовать. Она вернула Дарману его будущее. Она закрыла глаза и прислушалась к новой жизни внутри нее — сильной, странной и удивительной.
"Хижина Квиббу", главный бар, время 18.00, 385 дней после Геонозиса.
Ордо втиснулся к барной стойке между Найнером и Боссом и заказал себе порцию сока.
Корр показывал Скорчу опасный фокус с виброклинком, что требовало мгновенных рефлексов — чтобы убрать руку до того, как клинок ударится в стол. Вид у Скорча был недоверчивый.
— Но у тебя же руки металлические, ты, хитрый ди'кут! — возмутился он. — Я порезался.
— А-а, завидно! — ехидно ухмыльнулся Корр. Его клинок, чуть зацепив палец Скорча, со стуком ударил в стол, вызвав смешки у Джусика и Дармана. — Вы, сияющие мальчики, всегда завидовали нам, консервным банкам.
Две команды, судя по всему, были в хорошем расположении духа, достаточно хорошем, чтобы разговориться и обмениваться шутками, без обычной бравады и острого соперничества между Севом и Фаем. У них была задача, которую надо было выполнить через тридцать часов, и это их полностью сосредотачивало, стирая все границы между командами. Этого Ордо и ожидал. Они были профессионалами; профессионалы ставят работу на первое место. Меньшее тебя убьет.
Но сейчас они развлекались. Ордо подозревал,
— Мы подарили это Бард'ике, в качестве сувенира. — сказал Скирата, постучав костяшками пальцев по пластинам. — На случай, если нам не достанется этот замечательный ужин.
"На случай, если к концу завтрашнего дня кто-то из нас умрет."
Вот что это значило — и все это знали. Они с этим жили. Это лишь добавляло остроты сейчас, когда они узнали редкостную связь, которая возникла между непохожими друзьями: двумя джедаями, что открыто признали свое неприятие правил, касающихся привязанностей — и сейчас Ордо был уверен, что он их понимает — и очень смешанной группой клонированных солдат, от капитана до рядового, которые, не считаясь со званиями, служили сержанту, не служившему никому.
Фай, с его невероятным талантом менять настроение, поднял свой стакан.
— За Лихо.
Упоминание имени пилота принесло внезапное почтительное молчание за шумный стол.
— За Лихо. — хором повторили они.
В скорби не было смысла; сводить счеты с сепаратистами было куда более продуктивным способом приложения сил. Джусик подмигнул Ордо, с радостью того рода, что не объясняется просто веселой атмосферой шумного бара. Какими бы стенами из спокойствия и отчужденности ни были окружены люди вроде Зея, стена Джусика исчезла — если даже она у него и была когда-нибудь. Он отважился чувствовать себя частью тесно связанной группы. Каким бы ни было братство внутри Ордена Джедай — на это оно явно не было похоже.
Мереель, вернувший волосам их естественный черный цвет, сейчас собрал вокруг себя компанию и декламировал по памяти впечатляющий список ругательств на сорока разных языках. Пока что он еще не повторялся. Фай сидел за столом, сложившись вдвое и рыдая от смеха.
Даже Найнер с удовольствием принял участие, поделившись странным словом на хаттском.
— Как здорово узнать, что твои замечательные способности в лингвистике сгодились на что-то полезное.
— Ургхурит. — ответил Мереель с непроницаемым лицом.
— Омерзительно. — прокомментировал Фай.
— Баай шфат.
— А это что значит?
Мереель прошептал перевод Фаю на ухо и лицо у того слегка перекосилось. Мереель нахмурился.
— Не говори мне, что ты никогда этого не слышал.
— Нас растили воспитанными мальчиками. — ответил Фай с заметной растерянностью.
— Хатты в самом деле могут этим заниматься?
— Лучше поверь на слово.
— Не думаю, что на гражданке мне нравится. — хмыкнул Фай. — Пожалуй, под огнем я чувствую себя спокойней.
В устах Фая это обычно было шуткой. Но, как и все его шутки, она недалеко ушла от суровой реальности. Фай без особого восторга приспосабливался ко внешнему миру. Когда реальность напомнила им о себе, на миг повисла тишина,
— А давай я в тебя пальну — и у тебя настроение поднимется. — неожиданно предложил Сев.
Все снова рассмеялись. Дарман осушил свой стакан и направился к выходу. Скорч кинул в него варра-орехом с поразительной точностью, и тот отскочил от головы Дармана.