Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Но всё только с моего разрешения и под моим присмотром. А сейчас перекусим. Я еще не ел сегодня, вы тоже.
Да и ради Бога! Под присмотром даже лучше. Я не знаю где тут что, и не планировала ничего криминального.
Кормили чем-то наподобие густого кулеша. Еще мы получили по куску сухого сыра и ржаной хлеб. Я смотрела на хлеб задумчиво… доктор наблюдал за мной. Запили все водой.
Взгляды Дешама были мне непонятны. Вкусовые ощущения? Ничего - съедобно, только кусочки мяса я разварила бы лучше – говядина была жестковата. Вчера было вкуснее –
А потом я сделала то, что планировала - в котле над костром кипели в щелоке простыни. Те самые - из сундука. Мы брали их концы на палки и развешивали на веревках для просушки, потом топили в котле следующие. Рядом «варился» инструментарий – уже наш общий, который я планировала завернуть в кусок чистой ткани. Её можно будет просто развернуть на столе, не касаясь всего остального. Дальше подошла очередь шовного материала… я разглядывала иглы и показывала доктору хирургические узлы, используя технику среднего и указательного пальца.
Кончилось тем, что за сучок была зацеплена веревка и на ней мы около часа демонстрировали друг другу разные техники.
– Жак… - решилась я на еще одно. Не надо бы так вот – все сразу, но… - А как вы осуществляете обеззараживание самой раны? Я слышала ужасные вещи… противоречащие учению Авиценны. Он советовал не усугублять боль. И Хуа То проповедовал гуманизм и доброжелательное отношение к пациенту.
– Девочка моя, - снисходительно смотрел он на меня, - не приведи вас Господь стоять над операционным столом во время боя. О каком отношении речь…? А что за ужасные вещи вы имели в виду?
– Кипящее масло в открытые раны, смолистые вещества…
– Не практикую, - кивнул он с пониманием, - и прижигание порохом – тоже. Я готовлю дигестив из яичного желтка, розового и терпентивного масел, и накладываю их на рану. Не бинтую… просто прикрываю их чистыми повязками. Перед этим промываю чистой водой.
– Это ваша находка? – пыталась я постигнуть смысл и состав мази.
– Не смею претендовать на открытия Амбруаза Паре, - чуть склонился он.
– Все мы ошибаемся… бывает, - отвела я взгляд, понимая, что нужно бы как-то... осторожненько.
– Смелее, Мари! – прикрикнул вдруг Дешам, заставив меня вздрогнуть. Сам сел на огромное бревно, служившее лавкой, и сложил на груди руки. Вздернул подбородок, а заодно и свой длинный нос:
– Если я не соглашусь с этой вашей… школой, то просто… не соглашусь с ней и всё.
– Мазевые препараты затрудняют отток раневого содержимого. Мази понадобятся на втором этапе, когда рана очистится от гноя и нежизнеспособных тканей, и начнется процесс образования грануляций. Эт-то… разрастание особой ткани на стенках раны, которая потом заполнит всю рану и станет основой для рубца. Потом можно и мазью. А вначале на рану лучше наложить повязку с… хотя бы водным раствором соли в соотношении десять к ста – она вытянет лишнюю раневую жидкость и гной. Если рана узкая, лучше поставить дренаж… а промывать кипяченой водой… - затихал мой голос,
– Любите кипятить? Пусть будет кипяченая, - не отводил он взгляда. Кивнула – кипятить я не то, чтобы люблю, но буду.
Весь день продолжались разговоры такого плана. Я скоро освоилась, потому что Дешам реагировал нормально. Или не нормально. Я ждала какого-то протеста, недовольства, а он то помалкивал, давая мне выговориться, то сам вытягивал из меня слово за словом. Что-то я знала назубок, что-то вспоминала, буквально насилуя мозг… Он не дергал, давал подумать. А я уже понимала, что когда-нибудь придется сказать все.
Случится так, что я не соглашусь с тем, что он сделает – если решу, что во вред. Смолчать не смогу. И придется уверенно аргументировать чем-то посерьезнее сибирского учения. Может это сохранит кому-то жизнь. В русскую школу он, похоже, не сильно поверил - не уточнял место, не спрашивал - когда это я успела? Я на его месте задала бы о-очень много вопросов. А он помалкивал. Присматривался, хотел понять что-то обо мне или всю меня? Значит, обязательно спросит потом. А к тому времени нужно... много чего, очень много.
Мы и спорили, само собой - не без того. Он держался вежливо, и я держалась. Пришлось даже согласиться, что промывание раны струёй свежей мочи может быть полезным. Кипяченая вода лучше, конечно, если она есть… я признавала, что бывает всякое.
Ближе к вечеру уже другой - незнакомый нижний чин, принес миски с едой. Мы с Дешамом убрали со стола чернила, перьевую ручку и отодвинули в сторону бумаги, где он делал записи.
Я с улыбкой поблагодарила молодого мужчину и заметила взгляд начальника.
– Что?
– Тут уже рота прошла… мимо нас. До этого как-то старались обходить - медиков не особо жалуют. А еду лекарям не носит капрал 1-го класса.
– Любопытство – не порок, это нормально, - повернулась я, сканируя взглядом выражение лица капрала 1-го класса. И поняла – не знает… Улыбнулась с облегчением и как-то нечаянно поправила косынку, машинально. И оглянулась вокруг - невдалеке и правда маячили мужчины в форме. Дешам широко улыбался… и я раздраженно заметила:
– Нам нужна кисея, мэтр - много, туазы её... И коньяк… а еще – буханок пять хлеба… за неимением апельсинов. И тонкий точильный инструмент - как для мужской бритвы. Позаимствовать можно у цирюльника, но лучше иметь своё.
– А кто вам сказал, что у меня его нет? – удивился мужчина.
– Да, действительно...
– Коньяк? Хорошо... коньяк, а зачем хлеб и апельсины?
– Будем готовить сибирский эликсир жизни, - напряженно смотрела я на него. Шутки кончились.
– Вы сейчас серьезны, Мари? – перестал улыбаться и он.
– Какие тут шутки?
– кивнула я, - кисея, коньяк, хлеб… пока. Кто решает такие вопросы?
– Хлеб дадут и так, - потёр он лоб, - по закупкам – интендант, но рапорт должен подписать полковник.