Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Ничего страшного, - успокоила его я, - поднимайтесь, муж мой. Малыша нужно спеленать, а то он замерзнет. Мы с вами учились на чурбачке, вы помните… сможете. А потом оботрите меня, пожалуйста и подайте то зеркало с ручкой, нужно обследовать на предмет разрывов. Если что – придется вам шить… Рауль! Не вздумайте! Даже не пытайтесь! Вы справились, у вас способности! Еще ассистировать мне будете при полостных…
Бог миловал – мальчик был не слишком крупным и меня не порвал. Вскоре я лежала в своей постели обтертая влажными полотенцами и в чистой рубашке, с пеленкой между ног – классика! В кресле
– Сейчас вы не увидите ничего – отечность тканей лица, неонатальная желтушка, цвет глаз пока неопределенный. Но кудри мои, безусловно. Положите его в колыбель, не стоит приучать к рукам, - я хотела, чтобы и он отдохнул. Нам обоим пришлось нелегко.
– Глаза мои, Мари… глаза будут черными.
– Ничего удивительного, если сын - в отца, - засыпала я, - Рауль… он слишком крупный для семи месяцев, показывать сейчас нельзя.
– Прятать тоже нельзя, Мари. В моих руках он будет достаточно маленьким. И укутан в одеяльце. Нужны свидетели. Завтра я представлю виконта жителям Ло.
– Хорошо… когда он проснется, будите и меня – приложим к груди.
Удивительное дело – психика. И психология. Роды бесконечно сблизили нас и настолько же сильно отдалили, как мужчину и женщину. Я опять не понимала, как отношусь к нему. Наверное, все же, как к любимому брату и еще соратнику по битве, которую мы выиграли вдвоём.
Вся моя нежность сейчас была направлена и доставалась крохотному виконту, к которому и его отец и Андрэ… обращались на «вы». Сюсюкали на «вы»… Прелесть какая!
Глава 26
Рауль имел титул виконта. Его старший брат был маркизом, а после смерти отца стал герцогом и графом.
Что касается старшего младенца мужского пола, то он с рождения имел право на титул на ступень ниже отцовского.
Изначально земельные владения служили показателем и доказательством титула. Но с некоторых пор титулы стали раздаваться королём легко и непринужденно, как плюшки. Заводились новые дворянские книги, а само дворянство стало удобным способом иметь привилегии. Хотя безусловное старшинство старых Домов не оспаривалось никогда и никем.
Со временем количество дворян сильно увеличилось, а владения, если они покупались или выделялись сыновьям, теперь могли нарекаться согласно титулу хозяина, а не наоборот. Пошла путаница и допуски…
– Простите меня, Рауль… а если коротко, то кто по факту наш сын? – стыдно, но я совсем потерялась во время подробного и, наверное, грамотного пояснения.
– Франсуа-Луи виконт Ло де Монбельяр.
Я помолчала, глядя на него – лицо расслабленно-довольное, как и всегда, когда он смотрит на сына. Куда-то делась сухая жесткость черт, которую я наблюдала в первую нашу встречу. Сейчас не только взгляд стал мягче, но и линии челюсти и скул выглядят не так напряженно. А в данный момент это лицо выражало еще и что-то похожее на гордость. И кто я буду, если испорчу такой момент? Который может послан ему откуда-то оттуда… свыше. И какая разница – Александр или Франсуа сопит и писается в люльке? Человеком бы вырос!
– Замечательное имя, спасибо, Рауль, - выдохнула я.
– Я давно о нем мечтал… - чуть потемнел он лицом, но
– И я на это надеюсь. А что было дальше? – осторожно переместила я на постели придавленную книгой и подвязанную брюшину.
– А дальше я огласил наследника, подняв его над головой, потом к нам подошли кюре, глава муниципалитета и его жена. Будет составлен документ и послан куда нужно. И знаете… я будто взглянул их глазами. Вы правы – пока что виконт выглядит не самым лучшим образом. Но у него сильные ноги и выдающаяся… мужская часть, - усмехаясь, отвел он взгляд.
– Со временем она примет нормальные размеры, у младенцев половые признаки действительно… затмевают собой всё остальное, - серьезно согласилась я.
Мужская тема чувствовалась скользкой по определению. И то, что он разрешил себе коснуться её хотя бы вот так - вскользь, уже говорило о большем, чем раньше, доверии. Хотелось верить, что когда-нибудь запретные темы для нас вообще перестанут существовать.
– Вы говорили, что не имели ранее детей, Мари, откуда такие глубокие познания?
– Вы не представляете, как там натаскивают средний медицинский персонал. Наверное, даже к врачам более милосердны. В процессе учебы чего только не довелось. В том числе видеть и не только младенческие органы.
У Франсуа светлело личико, он округлялся и подрастал на грудном молоке. Все наружные органы и члены стали соразмерными, на ручках и ножках появились весёленькие перевязочки, а глаза из мутно-грязно-непонятных и правда становились жгуче-черными. В остальном какого-то сходства пока не наблюдалось, но были еще и буйные кудри, и длинные стрельчатые ресницы…
Когда ему исполнилось два месяца, как-то после обеда мы устроились перед камином – семейно, только втроем. Рауль держал сына на руках, а я в этот раз взглянула как-то иначе – не на них двоих, а только на сына. И вдруг в детской гримаске… или свет так упал, но я ясно увидела, как он будет выглядеть подростком. А может, нечаянно сравнилось? Вспомнилось, как любовалась его биологическим…? Без понятия – что и как, но я вдруг испугалась. И пробежал такой колючий холодок внутри, как от неприятного предчувствия. Может и глупо, может и неоправданно. Но сколько там той Франции, на самом деле?!
И в этой тихой мгновенной панике, не подумав толком, я и ляпнула:
– Рауль, у нас проблема. Кажется, он будет копией своего отца, а чем это может грозить, как вы ду…мм... о, Господи… дура какая, - потерянно выдохнула я. И сразу - слезы в глаза! Ну как вот так?!
Помолчав, он ответил. И голос такой холодный…
– Насколько я сейчас понял, мадам, вы все же знаете имя его отца.
– Тупо – осеменителя, Рауль! Какой он отец? – вскинулась я. Да как у меня вообще язык повернулся?!