Ревизор 007
Шрифт:
— Коридор.
— Где выход?
— Справа, по коридору. Там лестница наверх.
— А что наверху?..
Путь был более-менее понятен. Можно было уходить. И надо было уходить, пока охрана за дверью не забеспокоилась. Но очень хотелось задать еще несколько вопросов. Не относящихся к теме спасения.
— Теперь быстро и без запинки: кто ты такой и что знаешь о заговоре?
На этот вопрос Тритон отвечать был не согласен.
— Ну! Я жду! Кто ты?
— Начальник службы безопасности.
— Ага, а я представитель фирмы
— Начальник…
Ревизор пнул в выставленное колено.
— Кто ты и что ты знаешь о заговоре? Последний раз! Что ты знаешь о заговоре?
Телохранитель с ненавистью и страхом смотрел на своего мучителя, как совсем недавно тот смотрел на него. Но молчал, все равно молчал.
— Не хочешь? Зря не хочешь!
Ревизор наклонился и поднял плоскогубцы.
— Узнаешь?
Тритон отвернулся.
— Это плоскогубцы. Они предназначены для перекусывания металлической проволоки или перекусывания пальцев. Это, кажется, твое изобретение?
Телохранитель изменился в лице.
— Ладно, все, я вспомнил! Я скажу! Только не надо…
Но Ревизор уже не слушал просьб, он с силой вытянул из сжатого кулака мизинец, сунул его в плоскогубцы и сжал ручки.
Тритон взвыл. Взвыл точно так же, как Сорокин и как Ревизор. Его голос было невозможно отличить от их голосов. Потому что, когда откусывают пальцы, все кричат одинаково.
— Я скажу, скажу, все скажу…
Он рассказал все, хотя лишился только мизинца. Сорокин держался дольше, гораздо дольше. А этот оказался трус, хоть и убийца. Оказался слаб в коленках. Он рассказал все, что мог, и даже то, чего не мог, о чем только слышал или догадывался.
То, что он рассказал, для Ревизора не было откровением. Все это он знал. Но не знал деталей и не знал фамилий, которые знал Тритон.
— Хватит, ты начал повторяться.
— Но это не все, я знаю еще много интересного. Я могу рассказать много интересного следствию…
— Какому следствию?
— Уголовному. Ведь должно быть следствие. И должен быть суд.
— Ах, ну да, будет. Обязательно будет. Можешь быть спокоен…
Ревизор убил его ударом кулака в висок. Убил мгновенно, потому что вложил в удар всю накопившуюся за эти сутки ненависть. Хотя его учили, что ненавидеть плохо, что убивать надо с холодной головой. Но иногда хочется отступить от правил, хочется с горячей.
Он убил его ударом кулака в висок, а потом, для верности, крутнул обмякшую голову в сторону, с хрустом переломив шейные позвонки.
Тритон умер. Оглашенный много лет назад приговор был приведен в исполнение. Запоздало и не так, как это положено по закону, но хоть так…
Ревизор поднял к лицу мобильный телефон, согнул, спрятал за его корпусом раздавленный, забинтованный платком палец и прошел к двери. Прошел уже как Тритон, его походкой, с его выражением лица, с его мыслями. Он ощущал себя как копируемый им персонаж, он был раздражен, что его оторвали от
Он подошел к двери и постучал в нее кулаком, потом постучал ногой. Постучал требовательно, как Тритон, потому что был Тритоном. А если бы был собой, был совершающим побег пленником, то его стук выдал бы его с головой. Никакой бы грим не помог.
Еще один пинок в железо, теперь со всей силы. Уснули они там, что ли!
Дверь распахнулась.
— Да! — громко сказал Ревизор в «трубку» мобильного телефона. — Да… Да!
Шагнул в коридор, даже не взглянув на охрану, потому что Тритон не должен был смотреть на охрану. Прикрыв телефон рукой, бросил через плечо отрепетированную фразу:
— Закрой! Я скоро приду.
Дверь захлопнулась. Ревизор пошел по коридору. Пошел не оглядываясь. Что вряд ли бы удалось беглецу, ежесекундно ожидающему выстрела в спину. Но что удалось Тритону.
— Да, понял!..
Завернул на лестницу. Быстро поднялся на первый этаж. Здесь следовало действовать с еще большим напором. Здесь было светло, здесь пристальный взгляд выдавал его мгновенно и со всеми потрохами — с приклеенной бородой и усами, с синяками, с кровоподтеком на щеке.
Теперь налево.
Попал в холл. Увидел, как поднимаются навстречу какие-то фигуры. Быстро пошел к выходу.
— Да!.. Понял!.. Да!
Его не рассматривали, его воспринимали в целом. Пока в целом. Небольшая лестница вниз. Входная дверь. Сзади какие-то голоса. Кажется, кто-то говорит, что у него пиджак запачкан. Не обращать внимания, слушать телефон, это важнее, чем грязь.
Поднять предупреждающе руку, мол, — тихо!
— Да… Да… Понял…
Двор. Там под навесом должна быть его машина. Его джип. Но нет никакого джипа. Нет!
Обманул, гад. Обманул…
Торчать посреди двора было нельзя, было невозможно. Еще секунда-другая, и они все поймут. Что должен был сделать Он в такой ситуации? Должен был потребовать машину. Как потребовать? Очень просто потребовать, сказать: «Машину!» Только как сказать? Эту фразу он не репетировал. И как ее произнести, не знает! Тогда надо не произносить, надо показать. Они поймут. Должны понять!
Не отрываясь от мобильного телефона, не поворачиваясь, стоя спиной, Ревизор громко, чтобы все слышали, повторил:
«Да… Понял!» И несколько раз ткнул рукой перед собой.
Машина подъехала почти мгновенно. Ревизор сделал быстрый шаг, открыл заднюю дверцу и упал на сиденье.
Поехали! — показал он рукой.
Водитель вывел машину за ограду.
Все. Кажется, спасен!
— Куда едем? — спросил водитель.
Ревизор ткнул рукой вперед. И увидел, как водитель внимательно рассматривает его лицо в зеркало заднего вида. Увидел, как правая рука соскользнула с рулевого колеса вниз.
Он все понял. Понял и потянулся за пистолетом.