Ревизор: возвращение в СССР 4
Шрифт:
Попрощавшись с девушкой, быстренько ушел, пока она не начала накручивать себя и снова не попыталась отговорить меня от знакомства с родителями.
Раз уж все равно сбежал с рабочего места, решил заодно зайти к Игнату. Что-то мы вроде бы и договорились с ним о винтовой лестнице, а ощутимого движения так и нет. А времени уже прилично прошло, да и я теперь при деньгах — можно не опасаться, если вдруг мы что-то не учли, из-за чего стоимость готового изделия резко подскочит. Хотя, конечно, лучше без этого.
Игната нашел легко. Он задумчиво курил у входа в цех. Как ни приду, курят они тут. Интересно, а работают когда?
— Привет, — сказал я, пожимая ему руку, — хотел про лестницу обсудить.
— Погоди про лестницу! — сказал Игнат сурово, — ты кого нам на работу привел? Я как бы за него поручился!
— Ты про Васю-негра, что ли? — удивился я, — а что, он не справляется с работой?
— Чтобы не справляться с работой, надо хоть на рабочем месте быть, а его нет сегодня, — хмуро сказал Игнат, — смена его, а негра нет. Запил, судя по всему! Вот уж кто бы подумал, что твой негр алкоголик! Наше имя, что ли, так повлияло — надо было его каким африканским назвать. Кандыба рвет и мечет, обещает его по статье уволить, если завтра опять прогуляет! Не, конечно, бывает такое в цеху, чего уж тут, но не в первую же неделю, как устроился! Это же наглость неописуемая, репутации еще никакой нет и прогуливать!
Слушая рассуждения Игната о связях расы, имени и алкоголизма, я и думать забыл о своем превосходном настроении. Вспомнил, как пренебрежительно сотрудник ОБХСС отнесся к моим предостережениям об опасности дела, которое затеял. Он же негр, если он куда полез, и его там заметили — не отмажешься потом, что с кем-то перепутали. Его невозможно из-за цвета кожи ни с кем перепутать. Еще один, герой, блин, отечественной милиции, мало мне было Ивана! Тот по положительному поводу засветился, а на этого теперь могут некролог напечатать. Жив ли он вообще?
— Слушай, я знаю, где он живет, сейчас постараюсь отпроситься и сбегаю к нему, — сказал я сварщику, — попроси его не увольнять, мало ли что с человеком случилось. Не верю я, что он алкоголик, не было никогда такого.
— Да уже кого-то отправляли, думаешь, у нас самих адреса нет, пусто там и закрыто, — махнул рукой Игнат, — все думают, что он в гостях надрался, да так, что в себя прийти не может. Есть такие любители всю ночь пить, что только к следующему вечеру прочухиваются.
— И все же не спешите ничего делать, я еще раз проверю, — настаивал я, — мало ли на чердак полез, лестница подломилась, и он сломал себе что важное. Может, лежал в отключке, пока в дверь стучали. Он мне, кстати, жаловался недавно, что дом холодный, и я ему как раз и рекомендовал крышу проверить, как утеплена.
— Ну раз такое дело, то скажу сейчас Кандыбе, конечно, — пообещал мне Игнат.
А я ракетой метнулся на рабочее место. Повезло — главбух уже вернулась.
— Ирина Викторовна, хочу отпроситься. Друг на работу не вышел. Боюсь, не случилось ли с ним что плохое!
— Запил, может? — предположила главбух.
— Нет, не верю в это, — сказал я.
И изложил еще раз историю про крышу. Что боюсь, что друг мой лежит со сломанным бедром и помочь ему некому.
— Ужасы какие! — впечатлилась Ирина Викторовна, иди, конечно, проверь!
Вылетел с проходной. Пока бегал в бухгалтерию, уже продумал, куда надо двигать. Ни в какой чердак и лестницу я не верил, конечно. Влип Васька, ой влип! В отделение милиции мне нужно срочно. Бегать к Терентьевым или Ивану домой почти бессмысленно — шансы в это время кого там застать очень малы. А вот в отделении другое дело.
Повезло — на младшего из Терентьевых наткнулся, едва вбежал внутрь. В буквальном слове наткнулся, он пытался в этот момент выйти.
— Но-но-но, Пашка, куда так резво! — жизнерадостно сказал Александр, и я понял, что чтобы там ни произошло плохого с Васькой, он об этом не знает.
— Васька-негр сегодня на работу в цеху не вышел, — сказал я вполголоса, вытащив его за руку на улицу, где было пустынно, в отличие от отделения, — в том самом цеху, где на десятки тысяч рублей металла пропадает каждый месяц, а он собирался, несмотря на мои предостережения, резво поймать воров. Смекаешь, о чем я?
Вот теперь и у Александра физиономия стала озабоченной, как у меня.
— Дома был у него? — спросил он.
— Я нет, но с завода кто-то ходил, пусто там.
— Погоди здесь! — велел Александр и исчез внутри отделения.
Пара минут — и он выскочил оттуда с уже знакомым мне водилой. Именно он был за рулем уазика, когда меня из реки выловили и в больничку привезли. А через минуту мы уже ехали в том самом Уазике, причем мне снова досталось «злодейское место».
Глава 20
01.04.1971 г. Святославль
Куда едем, мне никто не говорил, а я не лез с расспросами — если милиционеры не будут знать, куда ехать, чтобы побыстрее найти Васю, это меня сильно удивит. Единственное, что меня серьезно тревожило — а жив ли он вообще? Второстепенным вопросом было — если мёртв, то найдут ли когда-нибудь его тело?
Закономерно через несколько минут подрулили к больнице. Чем удобна провинция при поиске людей — и больница, и морг часто, как в случае Святославля, находятся в одном здании.
— Миша, сбегай в морг, спроси, не привозили ли к ним негра сегодня или вчера, — попросил Александр водителя, — а мы с Пашкой к врачам.
Водитель убежал к моргу, мы пошли в больницу.
— Негра к вам не привозили? — спросил милиционер первого попавшегося врача в белом халате. И хотя он был в штатском, но властный голос сыграл свою роль. Врачи обычно чувствуют себя очень уверенно в своей обители и любят это демонстрировать, но этот сразу ответил нормально, без качания прав и расспросов, а вы, собственно, гражданин, кто такой?
— Как ни странно, привозили. Разбой на улице, похоже. Лежит в коме.
Мы с Александром переглянулись. У обоих на лицах было облегчение — больше всего мы опасались, что Вася мертв. Кома — это очень хреново, не все из нее выходят, но из морга точно нет шансов выкарабкаться.
— Вам лучше с нейрохирургом поговорить, что над ним вечером и ночью работал. Я об этом случае знаю сугубо потому, что пациент негр. Согласитесь, что для нас это экзотика. Санитарка наша старенькая вообще перепугалась — она их никогда в живую не видела.