Революционер
Шрифт:
– Надо вылезти и подтолкнуть, парни, — сказала рация голосом командира второго прицепа.
– Отставить! — тут же заорал Генерал, — Всем оставаться на местах!
– Но так ведь не едем же…
– Это вам так кажется…
Внезапно ещё один грунтовый участок обрушился под натиском металлических балок первой фуры и она села брюхом на склон. Движок КАМАЗа взревел ещё сильнее и дёрнул наш прицеп изо всех сил. Нас сильно тряхнуло, весь прицеп наполнился противным шумом — это фуру волочили по камню, а её колёса даже не касались земли.
– Держитесь! — заорала рация голосом Дино и грохот обвала ознаменовал, призрачную победу техники над дорогой. Колёса ударились об землю, натужно скрипнули древние рессоры, работая на пределе своих способностей. Нас всех прижало к передней стенке, «хвост» фуры задрался высоко вверх, и через открытый проём мы видели серое небо Владивостока.
Но любоваться им пришлось не долго — за нами буквально ухнула вторая фура, с трудом выдержав такое падение — амортизаторы упёрлись в резиновые накладки, но даже те не скрасили обидного падения второго прицепа — внутри все дружно крикнули что-то недовольное, и судя по грохоту творилась там настоящая куча-мала. Снова треск метала — последний, третий прицеп буквально летел вслед за нами — его волокло по земле как контейнер без колёс, и это было немного страшно.
Я внимательно следил за ходом передвижения, видел как Дино вылез на боковые пороги тягача давал указания Овчару, чтобы тот поддал газу или наоборот тормозил. Когда края обрыва коснулись последние колёса, Дино запрыгнул обратно.
– Жми! — послышалось мне из кабины, и тягач дёрнул нас в пропасть. Третий прицеп, сорвавшись с опоры тут же занесло налево, и в любую секунду мог упасть на бок, что было недопустимо. Остроты ситуации добавляла бочка с дизельным топливом, которая ещё больше оттягивала третий прицеп вниз по склону.
– Поехали, поехали, ПОЕХАЛИ!!! — орал Дино, но всё было зря — Овчар от такой нагрузки не очень хорошо справлялся с управлением, и никак не мог включить нужную передачу.
– ТОРМОЗИ!!! — заорала рация и тягач тут же встал как вкопанный. Снова все выставили свои морды наружу.
Третий прицеп заносило всё дальше и дальше, и каким-то чудом он не переворачивался. Возможно, это потому что все бойцы пересели на противоположный борт, или благодаря внедорожным усовершенствованиям нашего инженера, но факт оставался фактом: фура, скребя шинами по грунту, уже давно должна была катиться вниз кубарем, а не аккуратно сползать по наклону.
– Поехали, — сказал кто-то в рации, когда третий вагон уже обогнал второй и потащил его за собой.
Двигатель рыкнул, но тягач с места не сдвинулся.
– Поехали говорю, — повторил командир второго прицепа, — Нас сейчас всех развернёт так и перевернёт вообще весь состав.
– Вашу ж… — сказал кто-то, и нас тоже тряхнуло — второй прицеп, изгибаясь, задел первый и мы тоже начали поворачивать.
– Гони уже, блин!
– Погнали! — проорал Овчар и машина дёрнулась с места, без особых проблем вытаскивая за собой три прицепа. Последний тряхнуло особенно сильно, из-за чего в рации раздался забористый мат нашего пулемётчика, который кончался словами:
– Не дрова везёшь, полегче!
– Никто не говорил, что будет легко, ха-ха! — ответила рация голосом Дино.
– Скорость, сержант! — попросил я.
– Приближаемся к сотне…, а нет, уже к ста пятидесяти!
– Ого!
– ВСЕ НА ПРАВЫЙ БОРТ, ЖИВО!!! — Заорал кто-то, и от такого глаза расширились от ужаса. Я поглядел на Добба, он поглядел на меня, и потом, встав, мы дружно рявкнули всем нашим бойцам:
– Левый борт, быстро направо!
Почти полтора десятка зверей дружно бросились к своим соседям напротив, вцепляясь в их скамейку. Кто-то стукнулся любами, кто-то носами, но в следующий миг нас подбросило так, что когда мы рухнули обратно на землю — всех прижало к полу с ужасающей силой. Я быстро сообразил, что толчок был как раз справа.
– Какого хрена это было? — проорала рация.
– Кочка, — скромно ответили из кабины.
– Что дальше?
– Набираем скорость до двухсот — и едем в Японию. Поздравляю, бойцы. Мы на дне.
Где-то через час, когда всё улеглось и поездка из познавательной превратилась в утомительною, бойцы нашли себе дела и приготовились провести за ними оставшиеся пять-шесть часов поездки. Конечно до двухсот километров в час мы разогнаться не смогли — с гигантскими колёсами от трактора тягач сам себя еле вёз, а за ним ещё волоклись три прицепа. Но и не всё так плохо — двигатель стабильно выдавал сто пятьдесят даже на самой неровной дороге, усовершенствования Динозаврика не прошли даром — иначе мы бы давно кувырнулись через крышу, причём всем составом сразу. Из первого прицепа мы поспели ближе к хвосту состава — у нас слишком хорошо был слышен шум двигателя, а у Терминатора можно было спокойно поговорить и даже выпить, по слухам. Кстати употреблять что-либо горючее Шакал запретил сразу, причём ничем это не мотивировав, просто сказал что это приказ и всё тут. Большая часть бойцов послушались, однако некоторые начинали ныкать фляжки как только к ним приближался я, как морда, приближённая к генералу не только по званию, но и по значению.
По наведённой канатной дороге между фурами мы спокойно перебрались в третий вагон, миновав второй. Бойцы вообще совершенно спокойно ходили между фурами прямо на ходу, совершенно не боясь рухнуть в двухметровый зазор между прицепами. Нас переодически потряхивало на ухабах, и вообще автопоезд довольно сильно дрожал на ухабах, но канатной дороги над пропастью почему-то никто не боялся. Так произошло лёгкое перераспределение сил по прицепам — наша, первая фура теперь была большим сонным царством. Больше половины зверей ушло туда спать под рёв дизельного движка, который не то что бы убаюкивал, но по крайней мере был достаточно монотонным, чтобы под него можно было придавить подушку. Второй вагон — столовка. Самая натуральная. Пакетиками сухого пайка хрустели почти все, а под небольшой настольной лампочкой, которую какой-то умелец приделал к потолку и запустил её от бортового напряжения, уселись культурные звери с книжками, среди которых затесала Шанни со справочником по лекарствам. Я им даже улыбнулся — вот, товарищи времени не теряют, а познают новое. Ну или старое, как придётся.
Ну и когда мы с Доббом перебрались в третий прицеп, то поняли, что оказались там, где надо: здесь посреди фуры сидел зверь с самой настоящей гитарой, что-то пел себе под нос. Обвязавшись для надёжности парой ремней на краю фуры сидел песец, а рядом с ним — Диверсантка и они вместе трепались о чём-то. За две фуры от рычащего мотора, и поэтому здесь было очень тихо, я даже услышал песню, которую играл на гитаре один из бойцов:
– А мы исходим на говно,
Во славу Матушки-России.
И лишь одно даёт нам силы:
ДЕМБЕЛЬ БУДЕТ ВСЁ РАВНО!
Последнюю строчку бойцы проорали хором, да с таким энтузиазмом, что я невольно прижал уши. Я не знал этой песни и откуда она, но явно из довоенных времён, когда те, кто служил в армии ещё знали что такое Дембель. Зато Добб за моей спиной с улыбкой рявкнул строчку про демобилизацию, с удовольствием похлопав лапой по плечу гитариста:
– Я уж думал больше не услышу этой песни, — признался он, присаживаясь рядом с ним, — а ещё что-нибудь знаешь?
– Да это у нас кладезь стихов и песен, — похвастался молодым койотом кто-то из его окружения.