Революционер
Шрифт:
Лисица улыбнулась и подняла свои чёрные треугольные ушки. Ничего мне не ответив, она убежала, а когда вернулась – принёсла с собой миску очень густой, горячей похлёбки. Надо сказать что пока её не было, я как раз подумал о том, чтобы что-нибудь поесть, и вот маленькая лисичка оказала мне такую милую услугу.
– Не знаю, как тебя и благодарить, – сказал я, выуживая из одного кармана погнутую алюминиевую ложку – одна их тех вещей, которая всегда должна быть с собой, – Я...
Посмотрев на неё повнимательнее, я сразу же потерял аппетит. Конечно я знал, как здесь тяжело, но рабы оставались рабами, и она не была исключением. Тощая как скелет, с ссохшейся кожей на её вытянутой мордашке, спрятанной под редкой и короткой рыжей шерстью. Не чета нашему Чаку – отъевшийся лис имел просто восхитительную шерсть, по сравнению с ней. И кроме неё – всё звери здесь были такими. Изнеможенными рабским трудом, уставшие, дряхлые... Старики? Да старикам было по сорок лет от силы, а стариками их можно было назвать только из-за их вида – ссохшиеся, несчастные забитые этой жизнью звери, средняя жизнь которых – двадцать лет. Дожить до тридцати – уйти на пенсию. Пенсия до сорока – медленная смерть от угарного газа, который в преисподней накапливался столетиями...
Я будто остолбенел. Вот за что мы боролись – за справедливость. Звери были готовы работать, но они обязаны были получать нормальную жизнь в замен – потому что платить им было нечем. И вновь в голове всплыла увиденная мною организация посёлка мародёров – у них ведь было всё, и в тоже время не было ничего. Они работали – обеспечивали сами себя. Только самое нужное – никаких излишеств. Натуральный обмен... Это же так просто и так нужно в этом мире – у нас есть земли для пашен, а у них – заводы по производству техники и древние, оставшиеся от людей технологии, которые нам так нужны... Всё было так просто: построить железную дорогу – общими усилиями – а потом просто жить. Жить, как живут мародёры – не торговать, не обмениваться, а просто жить. Здесь производят технику, у нас, на бескрайних полях – пшено, разводят скот. Мы сможем это сделать только вместе... Но пока есть те, у кого власть...
Мысли настолько заняли меня, что я совсем забыл о своей гостье. Она всё ещё стояла рядом, дрожа от усталости, держа при этом миску и стараясь не пролить ни капли. Я поскорее забрал похлёбку из её лапок и положил к себе на коленку, протянув маленькой рыжей свою ложку.
– Ешь ты...
– Мама сказала – это вам.
– Ну а я поделился с тобой. Тебе явно это нужнее. Ты же хочешь есть?
– Мама говорит – вам силы нужнее...
– Ты хочешь есть? – повторил вопрос я, держа ложку.
– Да, очень... – призналась лисичка.
– Тогда ешь. У меня хватит сил на то чтобы завоевать вашу свободу – и тогда силы понадобятся уже вам.
– Мама сказала, чтобы я не врала...
– Потом проводишь меня к ней – я ей всё объясню. У меня ещё полно времени.
– Правда? – пискнула рыжая, снова прижимая ушки.
– Ешь. Это тебе за патроны, хитрюга, – я улыбнулся ей чуть шире и лисичка сразу схватила за мою ложку, принимаясь наяривать похлёбку. Мне показалось, она даже чуть постанывала от удовольствия, и ела правильно – растягивая удовольствие, очень медленно, не проливая ни капли бульона. Я терпеливо ждал, пока рыжая съест всё и вылижет миску дочиста. Когда она встала – её немного штормило. Она покачивался, держась за оттопырившийся животик и сыто икала. Только сейчас до меня дошло, что не стоило её давать столько – у бедняжки мог случится заворот кишок, но судя по всему – пронесло. Пока она не могла говорить, я взял её лапку, веля вести меня к его матери. Рыжая охотно кивнула и отвёла меня к местной кухне, по совместительству крематорию, плавильне и котельной. Там на благо нашей революции трудились сотни самок, готовя пищу практически из всего, что попадается под лапу. В дело шло всё – крысы, мох, грибы, всё что можно было найти в этом проклятом месте и всё что доставляли сверху. Посмотрев на это, я окончательно расстался со своим аппетитом и отправился к месту нашей отправки на поверхность. Единственные, кому не приходилось скучать – киборгам красной бригады – они собирали для нас лебёдки. На деле это только так называлось, потому что фактически это были два мотка тонкого, но очень прочного стального троса, который нам спустят с поверхности, а каждый боец будет снабжён своей лебёдкой отдельно. Сами лебёдки для нас придумал Ботаник, наконец-то отвлекшись от своих компьютеров, которые, впрочем, нашёл и здесь. Кстати говоря именно поэтому мы и смогли изготовить столько оружия для своих новых бойцов – именно наш лис сумел незаметно взломать защиту заводских систем и запустить другое производство, так чтобы ящеры ничего не заметили. Лебёдка, которую он придумал, была основана на не очень мощном, но дьявольски быстром двигателе, который использовали некоторые простаивающие роботы на заводах. В обычном режиме маленький электрический двигатель выдавал пятьдесят тысяч оборотов в минуту, а ботаник решил пустить на них ток повыше, чтобы те раскрутились до сотни. При помощи системы редукторов он цеплялся к металлическому тросу, по которому поднимались наверх и уносил даже самую тяжёлую тушку киборга, вооруженного и одетого по уставу со скоростью высотного лифта, какие обычно встречались в местных небоскрёбах. Поднятие штурмовой группы не должно было стать для нас проблемой. Единственное что было сложностью – подняться до поверхности первым двадцати бойцам. Именно столько лебёдок у нас было, а киборгов из красной бригады было всего семнадцать. Восемнадцатым решился идти наш Овчар, девятнадцатым – буду я, поскольку единственный имел хороший и полностью заряженный экзоскелет. Одного не хватало.
Ботаник, руководивший сборкой лебёдок, грустно посмотрел на меня, глазами полными надёжды и ожидания чуда. Торчать здесь было не очень приятно – на открытой площадке гулял ветер, поднимая с земли клубы ядовитого дыма и пыли. Так как мы находились под землёй, местные звери называли любое дуновение ветра просто сквозняком. Помочь ботанику или тем, кто собирал лебёдки я ничем не мог – не хватало инструментов – поэтому я решил погулять ещё немного, пока есть силы. У меня ещё останется время на сон перед боем, но я всё равно направился в “спальный район” местного ада, где быстро заблудился среди непонятно как организованного города, собранного из железок и картона.
Проходя по одной из улочек подземелья, я наткнулся на парочку — лисенок, лет 16-17 в рваных брюках от рабочей робы, сидел обнявшись с лисичкой-сверстницей, в комбинезоне с закатанными штанинами и рукавами. Возле них лежали два пистолет-пулемета STEN. Меня слегка передернуло — это наши бойцы. Возможно, когда начнётся наша операция их не будет в живых. И пусть это во имя благих целей, но есть в этом что-то мерзкое...
Лисичка, чисто женским движением, уложила локон за ушко, а ее друг чмокнул ее в нос.
Тут по улице пронесся клуб пыли, и накрыл меня. Пыль оказалась какой то химической — я закашлялся.
Лисята тут же вскочили удивленно глядя на меня. Но увидев что я никак не могу откашляться, лисята поспешили ко мне на помощь:
– Садитесь.
– Вот так, сюда.
– Спасибо, — Натужено просипел я.
Только оказавшись в стороне от дороги, я смог немного придти в себя и взглянуть на своих спасателей. Оба лисенка стояли босиком в той самой пыли, которая так меня согнула. У них все лапы были в ней, а сами они были перепачканы отработанным солидолом. У лисички были два мазка на мордочке, типа боевой раскраски, а лисенок был измазан гораздо основательнее — у него по всему торсу были видны мазки отработанной смазки.
– Что ж вы так? Это же едучая пыль! — Тоном воспитательницы заметила лисичка.
Лисята удивленно разглядывали меня — я, наверное, казался им инопланетянином — в своем камуфляже, “сбруе” и конечно же в ботинках, со стальными подошвами.
– Буду знать! — Прокашлялся я. И, прищурившись, посмотрел на своих спасителей. — Спасибо.
Стоявший передо мной лисенок вдруг спросил:
– Товарищ, командир, а можно вопрос?
В армии не принято говорить “можно”, только “разрешите”, но сейчас у меня не было желания докапываться. И я кивнул:
– Да?
– А эта операция... — Лисенок взмахнул лапой наверх. — она, очень опасная?
Вопрос меня удивил:
– В смысле?
– Ну. Понимаете... — Лисичка провела босой лапкой по пыли, — Просто я ему кое что пообещала. Если это очень опасно, и мы можем оттуда не вернуться...
– Можете, -перебил я, коротко кивнув, – Не буду от вас это скрывать.
– Значит мы можем...
– Вам перед боем можно всё, – снова перебил я, – Оставьте хорошие воспоминания, когда всё это начнётся. Поверьте, то что творится в ваших головах играет не меньшую роль, чем то, как вы умеете обращаться с оружием... Кстати как у вас с этим?
– Стрелять-то умеем, – заверил меня самец, – Всё остальное...
Я тихо вздохнул. Парочка рыжих навострила свои ушки, приготовившись слушать опытного бойца вроде меня. А вздохнул я от разочарования – стрелять они умеют...
– Хорошо хоть, что стрелять...
– А надо что-то ещё?
– Слушайте, я вам дам добрый совет. Когда начнётся бой – просто старайтесь держаться за опытными бойцами. Их не много, но их будет заметно сразу. Когда будете за ним – смотрите по сторонам, а не за него. Держите на прицеле всё, что слева и справа от него и если что – сразу поднимайте тревогу. Хотите – кричите ему, но и сами не лезьте под пули, хорошо? – я положил свои лапы на плечи двух молодых бойцов, – Я или Молотов – это такой серый пёс, – на всякий случай пояснил я, – Держитесь за нами, за нашими бойцами. Если повезёт – вставайте за киборгами Красной бригады – после них дорога будет как после парового катка. Но ми советы запомните и постарайтесь разнести их хоть как-то шире. Если повезёт и все будут действовать как я вам сейчас сказал, то получится несколько рот с чётким командиром.