Революционер
Шрифт:
— Помни — 600 метров! — крикнул Адъютант, занимая позицию рядом с ракетчиком.
— Помню-помню! Уши зажми!
Лис стал целится в небо. Я пока поспешил к койке Чака и помог ему подняться.
— Идти можешь?
— Да…
— Давай, это недолго.
Лис повис у меня на плече, подходя к краю крыши.
— Ох, да вы у них и танк отбили… Как, интересно…
— Потом расскажу, приятель…
Бурый занял точное положение — адъютант подтвердил. Все на крыше замерли, ожидая щелчка спуска…
Лис закрыл глаза и спустил курок. Реактивный залп его оружия оглушил всех присутствующих, и белая, яркая точка вырвалась в небо над Москвой. Ракетный двигатель унёс её высоко над парком…
Ракета взорвалась на огромной высоте, точно над парком. От неё отделились четыре чёрные точки, и где-то за двести метров до земли взорвались и они…
Вся траектория полётов частей ракеты обозначалась густым чёрным дымом. Казалось, что это был и не дым даже — настолько он был плотным и непроглядным. Маленькие ракеты разнесли весь этот дым по всему парку, он висел над ним подобно огромному куполу…
— Зажигание, — сказал змей.
— Есть зажигание, — подтвердил лис, — Три… Два… Один…
В центре купола что-то вспыхнуло — а за ним и весь дым в парке. В мгновение ока купол стал огненным и обрушился на деревья огненным дождём. Тут же нам в спины дунул ветер — столько огня я в жизни не видел! Огонь буквально прилип к земле и за секунды уничтожил абсолютно весь парк — через минуту это было одно огромное горящее плато…
За какую-то минуту огромный, цветущий парк, пусть и населённый сплошными террористами, превратился в филиал ада. И хотя мы полностью повергли своих врагов — никто этому не радовался.
====== 8. Воронёная орда. ======
Это была победа — но победу среди нас никто не праздновал. Некоторые радовались приобретённому танку, кто-то предлагал взять его с собой, но ни я, ни полковник этого сделать не разрешили. Хоть шакал предлагал погрузить его на платформу и если что использовать его в бою — я понимал, что ни снарядов, ни топлива мы столько не наберём.
Парк горел около двух суток. Горела земля, грунт, камни — горело вообще всё. Ультра напалм людей даже не оставил даже пепла, который мог бы оседать вокруг гигантского кострища. Два дня никто не разжигал костров — несмотря на ноябрь, за пять километров от эпицентра было даже немного жарковато. Нам даже воздуха не хватало — и в вокзале было довольно душно.
В ночь на третьи сутки огонь наконец погас. Не как обычный костёр — его как будто выключили, как настольную лампочку, просто выдернув вилку из розетки. Всё, что осталось после долгого огня — толстый слой запеченного стекла.
А на утро выпал снег. Из-за того, что напалм выжег огромное количество воздуха, к Москве подтягивались тучи. За ночь стало очень холодно — тяжёлые кучевые облака заполнили всё небо над Москвой и низверглись нам на голову сильнейшим снегопадом. Я лично ходил смотреть на пепелище, и было кое-что, что меня совсем не удивило.
На огромное стеклянное плато не ложился снег — он таял ещё высоко над землёй, превращался в воду и испарялся на подлёте.
Были, конечно, и те, кто фейерверком остался доволен. Их было немного, но даже с ними не стали проводить разъяснительную работу, да и никто не хотел.
Работы и без воспитательной было много, и я уже попрощался с отпуском, но генерал вернул нам наше право на отдых и даже велел доплатить за один день сверхурочных. Между тем врачи уже поставили на ноги наших раненых, подлечили и Чака — уже через день после окончания пожара лис вышел подышать свежим воздухом на перрон нашего состава. Пользуясь случаем, Добб показал ему место в вагоне, а я выдал ему новое оружие — всё тот же самый пистолет, но вместо карабина дал ему отлично сохранившуюся на складе винтовку Драгунова. Такой «игрушке» лис обрадовался настолько, что его чуть не отправили обратно в госпиталь — бедняга буквально рухнул с платформы прямо на рельсы. К счастью, он успел сгруппироваться.
Между тем о новом локомотиве не было ни слуху ни духу. Часть солдат отрядили помогать в стройке века, отвели в заброшенное крыло — и больше их никто не видел. Ни меня, ни шакала внутрь не пускали. Змея, разве что, да и то генерал пожимал плечами, говоря, что техников нельзя отвлекать.
В общем, оставив атамана и Чифа за главных, мы с Доббом ушли в отпуск. Сначала планировали походить по клубам, может быть, пару раз сходить в кино, если найдём хоть что-то, чего мы еще не видели. Денег у нас теперь было столько, что можно было бы купить домик где-нибудь в Екатеренбурге и забыть о службе на пару лет, но мы знали, что были нужны нашей армии. Особенно Добб.
В общем, мы наконец-то добрались до центра Москвы. И хоть город пережил несколько концов света — Центр сохранился почти в первоначальном состоянии.
Здесь повсюду ездили машины, на каждом углу можно было купить свежие овощи или мясо. Почти по всей территории Центра были расставлены огромные башенные краны, и трудолюбивые звери разбирали на части огромные, высотные небоскрёбы. Те, в которых можно было жить, кипели полным ходом жизнью — звери работали, считали что-то, иногда просто развлекались. Проще говоря — выполняли всю работу за тех, кто решил родную планету бросить на произвол судьбы. Здесь многие не знали о том, как пользоваться оружием, не все даже понимали, в какой опасности они живут, какое сильное кольцо окружает их маленький, уютный мирок.
И в этом мирке нашлось место двум солдатам с кучей денег в карманах. Так как я лишился своей гражданки, и мне приходилось ходить в грязной камуфляжной форме, на меня смотрели, как на бомжа или бандита, который по своей глупости забрёл в самый центр Москвы. Добб с улыбкой говорил, что он «не со мной», несмотря на то, что первые три недели мы с ним были неразлучны. Однако все звери в Москве менялись при виде увесистой пачки денег, которую я доставал из потайного кармана разгрузки: я сразу становился самым важным клиентом во всех барах, ресторанах и магазинах. Рвать стандарты долго не пришлось, и я всё-таки сподобился купить себе гражданскую одежду, в тон другу-доберману. Теперь мы с ним ходили, как два мафиози, и были в чём-то походи на криминальных элементов: ни я, ни Добб с оружием на этот раз не пожелали расставаться. Пёс взял себе пистолет Стечкина, а я ограничился Макаровым, хотя и мог взять себе очень крутой и мощный револьвер американского производства.
Но на этом наши долговременные покупки не закончились. Помимо оружейных магазинов, которых в Центре было много, но с крайне скудным ассортиментом, мы наткнулись на неприметную лавочку, в которой торговали явно чем-то военным.
Добб заинтересовался ею первый и без разговоров пошёл к ней. Я поспешил за другом — мне тоже было интересно.
— О! — поприветствовал нас толстый полосатый кот, — Вижу, ко мне пожаловали нужные клиенты! — он радостно развёл лапами, осматривая наши фигуры.