Революционер
Шрифт:
Не стоит вдаваться в подробности и вспоминать, как мы провели остаток нашего отпуска. Конечно, были недели трезвости, но в основном это беспробудные пьянки, веселье, и, конечно, самки. К Доббу вообще выстроились в очередь. Как они сами шутили — за генетическим материалом. Дети от таких как мы, очень ценились… Но всё это было уже не важно. Отпуск кончился, и я, наверное впервые, не пожалел о проведённом мною времени — каникулы вышли на ура.
Морозным декабрьским утром, когда на перрон падал пушистый снег, мы с Доббом вернулись к нашему составу, снова вступив в звание старшего лейтенанта и старшего сержанта. Встретил нас полковник, попивающий кофе в своём уютном проводническом купе. Завидев нас, он махнул кружкой:
— Давайте за мной. У вас новые места.
— До Владивостока или вообще? — несмело поинтересовался пёс.
— Вообще. Офицерам у нас полагается своё купе, — шакал обвёл лапой своё купе, — В проводниках теперь будешь.
— Круто! — кивнул я, — Добб, пойдём собираться…
— Ваши вещи уже все перетащили, — заверил нас шакал, — Два «титаныша» — тоже. Могли бы и мне его отдать, на них многие зарились… — недовольно проворчал шакал и бросил нам ключи.
— Соседний вагон. Думаю, сами разберётесь.
Мы переглянулись и решили, что разберёмся. Я прицепил ключи от купе к ключам от складного вагона, и мы отправились к себе.
В тесной, маленькой комнатке на двоих было довольно тепло и уютно. Небольшая приборная панель, закрытая одеялом, две розетки — Добб этому очень обрадовался — всё это было хорошо. Но,главное, это то, что у нас теперь было личное пространство и дверь.
— Переодевайся, — посоветовал мне Добб и расстегнул свой плащ. Пёс, в отличие от меня, ничего не стеснялся, поэтому встал мордой к двери и распаковал свой комплект новой брони.
Я был постеснительней, поэтому сначала закрыл занавесочку, и только потом разложил на постели всю амуницию. В ней было всё, включая аж пять комплектов сменного белья. Раздевшись догола, я влез в тяжёлые штаны, накинул на белую тельняшку увесистую куртку. Подпоясался — пояс, надо сказать, был тем ещё чудом инженерной мысли — количество карманов, подсумков и каких-то держателей на нём просто зашкаливало. Как только застегнул куртку на тяжёлую стальную молнию, то почувствовал лёгкое неудобство — за моё тело взялся пассивный механический экзоскелет. Его работа заключалась в том, чтобы дать мне расслабится и закрепить все конечности при очень больших нагрузках. Более ничего. Приподнял воротник, я увидел микрофон и додумался найти в рюкзаке небольшой наушник, который при помощи круглого штекера подключался к куртке и вставлялся в любое ухо.
— Надо идти к ботанику — тут некоторых частей не хватает. Плюс, может, операционку посмотрит.
— Операционку? Тут ни одной компьютерной детали, — сказал я, осматривая костюм. Он был довольно тяжёлым, но не сковывал движения. А ещё я в нём казался больше. Повернувшись и посмотрев на Добба я осознал, насколько.
— Может, найдёт, что поставить, — проворчал воронёный гигант, осматривая странные порты на правом рукаве.
Но больше всего мне понравились ботинки. Пока Добб выявлял скрытые и не очень функции новой брони, я сунул лапы в кожаную обувку и буквально застонал от удовольствия.
Люди делали обувь для нас на совесть. Даже несмотря на то, что размер мне казался маловатым, чувствовал я себя потрясающе. Подушечка лапы легла в специальное углубление, пятка, которая не касалась земли, нашла себе удобную и прочную опору. Посмотрев на них снизу, я даже охнул — высоченная, рифлёная подошва из высокопрочной резины с металлическими кортами. Высокая шнуровка закрепила полученный результат и придала мне более пафосный вид.
Я прошёлся по купе, толкнув Добба. Пёс отреагировал на это совершенно спокойно и отстал наконец от системы на рукаве костюма. Он ещё и показал, зачем нужны крепления на поясе — специально для его системы жизнеобеспечения. Раньше Доббу приходилось таскать с собой на поясе пару-тройку прочных стеклянных колб, в которых содержались препараты для его организма — включая глюкозу, какой-то сверхпитательный коктейль и что-то ещё, о чём пёс не распространялся.
— Мы теперь с тобой двое в поле — армия, — пошутил он, стукнув меня в плечо.
— Это точно. Главное, чтобы сотня таких, как мы, не нашлось — а не то придётся туго.
— Бывало и хуже, — буркнул доберман свою коронную фразу.
Я промолчал, решив, что доберману может и приходилось встревать в такие щекотливые ситуации. Он натянул свои ботинки — без стонов, в отличии от меня. Я подождал, пока он полностью освоится, и мы отправились в другой конец поезда — к ботанику.
Ботаником называли нашего лиса-стратега. Прозвище своё он получил ещё в школе, где рыжего шпыняли как только можно. Ему сильно не повезло, когда он попал к нам, но когда Полковник выяснил, что оружие в руках он держать не умеет, он посадил его за компьютер — и не прогадал. Рыжий гений был единственный, кто во всём поезде занимал целое купе в одиночку. У него там было нечто среднее между приёмной у доктора и серверной у админа. Увидеть его ползающим по составу с мотком провода на шее было обычным делом — благодаря ему у нас всегда был выход в сеть, пусть и медленный, телевиденье, радио, иногда даже телефон. Добби иногда называл ботаника электрическим сердцем нашего состава — и навещал его довольно часто — отлаживать свою электронику. Теперь и мне предстояло познакомится с ним гораздо ближе, чем просто «Эй, а почему интернет не работает?».
Войдя в вагон, а он был одним из крайних, мы увидели, что по всей длине творится какое-то действие, и в главной роли был как раз нужный нам ботаник. Вокруг лиса со специальными очками для морфов суетились два наших торгаша-шакала. Впервые видел, чтобы они не передрались друг с другом, а они находились на расстоянии почти что вытянутой лапы друг от друга! Такое могло означать только одно — денег у лиса хватило на обоих. И сейчас серо-чёрные спиногрызы были самой любезностью.
— Слушай, покупай этот удлинитель, да! Шестьдесят ампер, мамой клянусь!
— Да запихни ты себе свои шестьдесят себе знаешь куда? Семьдесят пять!
— Понеслась, — вздохнул Добб, останавливаясь рядом с лисом. Ботаник тут же нас заметил и оставил шакалов разбираться — его исчезновения они не заметили, продолжая кричать что-то про амперы и ватты. Лис и пёс обменялись крепким лапопожатием:
— Ненавижу этих болванов. Обычные удлинители, на чёртовы шестнадцать с половиной ампер! У меня техники всего на тридцатник! Да какой там тридцать! Двадцать с чайником…
— Что за переполох? — решил спросить я, и лис наконец-то поздоровался и со мной.
— Да это, по всему поезду тянут кабель на двадцать квадратов фаза, ну и я себе решил немного оттяпать. Полковник разрешил! — заверил он меня, увидев погоны.
— Да я и не сомневался, — я пожал плечами.
— Ну, а я попросил у них новых проводов, да бесперебойников — мало ли, что там жахнет у них на паровозе.
— А что у них там может жахнуть? — спросил я, усмехнувшись.
— А ты не слышал о Чернобыле? — спросил лис, поправив очки, — Вот мы с собой сейчас будем его таскать — а вдруг авария или с рельс сойдём?