Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Фарес Валид

На арабское мусульманское большинство давление оказывают по политическим мотивам, неарабские мусульманские сообщества угнетают по причине самого их существования и идентичности. По всему региону развернулась борьба между силами авторитаризма и джихада (несмотря на то что джихадисты часто конфликтуют друг с другом), с одной стороны, и гражданским обществом, в частности, национальными меньшинствами – с другой.

С местными различиями, культурными и историческими особенностями, этот сценарий повторяется во многих странах Северной Африки. Большинство правительств региона в той или иной степени авторитарны. Ливия – единственная полноценная диктатура, где в тюрьмах держат тысячи политических заключенных. Режим Муаммара Каддафи, вдохновляемый экстремальным арабским национализмом, социализмом и политическим исламизмом, находится у власти с 1970 г. В Египте, Тунисе, Алжире и в некотором роде в Марокко, существуют

многопартийные система, но, несмотря на это, правительства там все равно находятся под контролем авторитарных элит.

Дебаты по поводу продвижения демократии в этих странах продолжаются, и при определении закономерностей этого процесса эксперты опираются на несколько обстоятельств. Во-первых, они рассматривают тот факт, что правящие элиты оказывают давление и контролируют оппозицию и гражданское общество в целом. Уровень демократии в североафриканских арабских странах еще не поднялся до уровня своих средиземноморских соседей – Турции, Израиля или Кипра. Однако более пристальный взгляд, брошенный на эволюцию политических систем в этих странах, показывает огромную разницу между четырьмя многопартийными конституциями в Марокко, Алжире, Тунисе и Египте и жестокой диктатурой в Ливии, которая, скорее, напоминает режимы в Сирии, Иране и Судане, а не своих ближайших соседей. В четырех странах Северной Африки правят не диктаторские, а авторитарные режимы. Оппозиционные движения имеют доступ к средствам массовой информации и могут критиковать правительства (до определенного предела), а их представители – быть избранными в законодательные органы. В Марокко оппозиция постоянно критикует конституционную монархию, но в критике есть лишь доля свободы. В Алжире, Тунисе и Египте оппозиционные партии способны к самоорганизации и выдвижению кандидатов на различные выборы. Несмотря на то что «Братья-мусульмане» в Египте стремятся изменить режим и создать вместо республики эмират, эта партия контролирует значительную часть мест в египетском Законодательном собрании.

Многие исследования, проведенные в последние десять лет, показали, что демократические движения в Северной Африке лучше организованы и более решительны, стремятся к обретению бУльших гражданских прав. Хотя эти страны все еще далеки от достижения полной либерализации, которая позволит гражданским обществам получить уровень свобод, уже обретенный на другом берегу Средиземного моря. Процесс освобождения сталкивается с двумя основными трудностями: угрозой джихадизма и жестоким угнетением этнических и религиозных меньшинств.

Вопрос демократии в различных районах Северной Африки непрост. Схематично его можно представить в виде пирамиды. Вверху у власти стоят режимы; в центре – светская оппозиция и силы джихада; затем, ближе к основанию, – угнетаемое гражданское общество; и, наконец, в основании пирамиды – угнетаемые неарабские и немусульманские меньшинства. Режимы пытаются сохранить равновесие, удерживая исламистов, борясь с джихадистами – с одной стороны, и стремясь отдалить осуществление серьезных демократических реформ – с другой. По крайней мере в двух странах государственная идеология продолжает отрицать возможность полного освобождения меньшинств. Это можно проиллюстрировать на положении этнических меньшинств в Алжире и Египте и проблеме рабства в Мавритании.

Берберы

Наряду с коптами в Египте берберы – одни из старейших жителей севера Африканского континента. Их исторический опыт подобен опыту коренных американцев в Северной Америке. Как и во многих подобных случаях этнической идентификации, в проблеме происхождения и самоопределения берберов у историков нет единого мнения, равно как у политиков и идеологов.

Арабские националисты, исламистские историки, идеологи и политики подобного толка не признают, что это население имеет законное право на самоопределение, независимость, даже на автономию и самоуправление, подобно коренным американцам. Исламисты, и, конечно, сторонники джихада, утверждают, что поскольку весь регион был справедливо завоеван Халифатом тринадцать столетий назад, он не только должен вернуться в границы «исламской империи», но и противостоять возникновению небольших независимых государств, даже если это государства мусульманские. Исламисты, поддерживающие возврат к Халифату, полагают, что и такие большие страны, как Марокко и Алжир, в перспективе должны исчезнуть, чтобы можно было возродить Халифат, поэтому невозможно даже предположить возникновение страны берберов в Магрибе, на западной части североафриканского плато. Однако поскольку берберы исповедуют ислам, исламисты призывают их присоединиться к движению салафизма и стать равными арабам в джихаде во имя восстановления Халифата.

Для того чтобы отказать берберам в праве на самоопределение, арабские националисты

региона, по большей части социалисты и сторонники авторитаризма, используют различные аргументы. Ливийский лидер Каддафи часто заявляет, что берберы – тоже арабы, потому что «они пришли с арабского полуострова около четырех тысяч лет назад», задолго до арабского завоевания континента. Каддафи и его арабские националистические приспешники пытаются утверждать, что берберы – те же арабы, даже несмотря на то, что сами берберы это отрицают. Так, англосаксы в Северной Америке могли бы сказать индейцам: вы тоже европейцы, прибыли из Евразии на континент десять тысяч лет назад, поэтому не более коренные жители, чем мы, и ваши земли – наши».

Краткая история борьбы берберов

Древние берберские национальности, мазих или амазих, имеют афро-хамитские корни. Они населяли области между Марокко и Западным Египтом, их земли простирались на юг до самого Сахеля. Когда сюда пришли финикийские поселенцы, основавшие Карфаген, берберы составили большую часть населения Карфагенской империи. После окончания Пунических войн берберов завоевывали поочередно римляне, византийцы, вандалы, однако им на протяжении многих столетий удавалось сохранять свою культуру. Среди регионов расселения берберов были Нумидия, Мавритания, и ряд других. Христианство просочилось в Северную Африку уже в первые столетия своего существования, Карфаген стал штаб-квартирой североафриканского христианства подобно тому, как Александрия – патриархатом коптов. В первом веке н. э на берберских территориях поселились крупные еврейские сообщества. После завоевания Египта войсками под командованием Амр Ибн аль-Ааса армия Халифата двинулась через Сахару в берберские земли, расположенные на территориях современного Туниса и Алжира.

Арабское завоевание берберских территорий было важнейшим этапом в их истории, подобным англо-иберийскому завоеванию Америк. Оно означало тотальное изменение доминирующей культуры, приход нового этнического большинства и смену религии.

После нескольких сражений в Киренаике (сегодняшняя Ливия) и продвижения на запад Северной Африки силы Халифата, руководимые эмирами и командующими, назначенными на Аравийском полуострове, подавили сопротивление берберов и присоединили эти огромные территории к империи. Изначально берберские земли попали под власть Fatah Северной Африки. Позднее северное побережье было использовано для броска в Испанию.

В отличие от предыдущих завоевателей арабские правители настаивали на полной ассимиляции берберов. С начала VII в. процессы арабизации и исламизации привели значительную часть берберского населения в круг новой идентичности. Важно отметить, что, несмотря на сопротивление, несколько исконных берберских племен присоединились к завоевателям, как это уже происходило ранее в Сирии и Месопотамии.

Одним из самых известных берберов, вставших под знамя Халифата, был не кто иной, как Тарик Бин Зиад, блистательный командир, обосновавшийся в Испании и нанесший поражение армиям христиан около 715 г. н. э. В его честь гора, возвышающаяся над проходом на Пиренейский полуостров, получила имя «Джебел Тарик». Позднее этот топоним в европейских языках трансформировался в «Гибралтар». Тарик провел армии Халифата в Иберию и преподнес сначала Омейядам, а затем Аббасидам то, о чем они не могли даже мечтать: часть христианской Европы. Эти земли были богаты водой и плодородны, завоеватели назвали их Андалусией – землей вандалов. Однако генерал, который стал для Халифата тем же, чем Кортес для испанской империи многие века спустя, не получил заслуженных почестей. Когда победы в Андалусии были закреплены, арабская элита Дамаска приказала Тарику передать власть в руки арабской династии Омейядов, известных своим пренебрежительным отношением к другим национальностям, в первую очередь к выходцам из Африки, даже если те были мусульманами.

С самым знаменитым бербером в арабской истории обошлись как с человеком «второго сорта», несмотря на то что он принес несметные богатства арабскому Халифату в Леванте¹. «Этнически он просто не был гражданином «первого сорта», – говорит Ферхат Мехенни, лидер современного движения сторонников автономии берберов в Алжире, – поскольку не происходил из правящего класса – арабов».

История Тарика символична как для минувших столетий, так и для нашего времени. Берберы разделились на две группы. В первую вошли те, кто арабизировались и слились с арабскими поселенцами, пришедшими из Аравии и Леванта. Арабо-берберы, принявшие ислам, как считают некоторые, сегодня могут составлять демографическое большинство в регионе, охватывающем Марокко и Алжир. Второй группой были берберы, которые не пожелали вливаться в ряды арабов и поддерживали доарабское культурное наследие в анклавах, разбросанных по всему Магрибу.