Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Фарес Валид

Усилившиеся в начале ХХ в. благодаря светскому и религиозному образованию, египетские копты увеличились численно, британский колониальный режим и конституционная монархия стали привлекать их на государственную службу. Тем временем Египет в целом претерпевал глубокие политические и социальные изменения. С уходом британских колонизаторов в 1922 г. арабские националисты и «братья-мусульмане» возобновили давление на коптов и вообще на египетских либералов, особенно на тех, кто работал в государственных учреждениях. Коррупция, господствовавшая там, вызвала антиправительственные выступления. Арабские националисты и исламисты, используя поражение египетской армии в первой арабо-израильской войне 1948 г., развязали беспощадную борьбу с правительством короля Фарука. В 1952 г. в результате государственного переворота «свободных офицеров», представлявших служивших в вооруженных силах националистов и исламистов (их лидером

был Мохаммед Нагиб), король был свергнут.

Участь коптов при Республике

На протяжении двух лет после «революционного переворота» в Египте сохранялась двойственная ситуация. С одной стороны, в стране действовало несколько политических партий (это было «иллюстрацией» того, что падение монархии принесло стране свободу, и в ней происходит становление либеральной системы), а с другой – убежденные арабские националисты под руководством полковника Гамаля Абдель Насера вовсю готовили заговор с целью свержения Нагиба и ликвидации зачатков либерализма.

В это время коптское движение, возглавляемое юристом Ибрагимом Хилялем, провозгласило создание первой коптской политической партии, «Хизб аль-Умма аль-Кубтийя» (Партия коптского народа»), которая начала открыто вербовать сторонников. Хиляль стал политическим лидером крупнейшего этнического меньшинства в регионе. По численности его партия обошла партию «Катаиб» ливанских христиан¹.

В 1954 г. Насер и его сторонники осуществили государственный переворот, свергли Нагиба и провозгласили в Египте Арабскую социалистическую республику. Все партии и движения, не присягнувшие на верность панарабской идее и лидерам панарабизма (в число таких движений попали и «Братья-мусульмане»), были запрещены. По стране проходили облавы на монархистов, либералов, демократов, настроенных против Насера консерваторов и, несмотря на дружбу Насера с СССР, даже на коммунистов. Противники Насера либо попадали в тюрьму, либо вынуждены были бежать из страны. Коптская партия была распущена, а ее руководители – арестованы. Позднее Хиляля выпустили из заточения, но он никогда больше не принимал активного участия в политике. Из Египта в США и другие страны Запада эмигрировало много молодых коптов. Среди них были Селим Нагуиб, который позднее возглавил движение коптов Канады, Шавки Карас, поселившийся в США, а позднее и Луис Руфайль, перебравшийся в Ливан.

После смерти Насера в 1970 г. Египет возглавил Анвар Садат, начавший подготовку к Октябрьской войне 1973 г. По словам Халиля Каллада, который в 1970-е гг. возглавлял одну из коптских групп, находившихся в изгнании в Ливане, в период с 1967 по 1973 г. ряд коптских диссидентов-националистов выступали с предложениями создать коптскую автономную провинцию на Синайском полуострове после того, как оттуда уйдут израильтяне. Она, как говорил Келлада, «представляла бы автохтонное население, жившее в Египте с доарабских времен. Все, что следовало сделать коптам, – переселиться в национальный очаг на Синае, где они смогли бы вести светский образ жизни и пользоваться свободами вдали от угрозы экстремизма. С Каиром коптская провинция могла быть связана федеративными отношениями». Но, как сообщают проживающие в изгнании копты, египетские арабские националисты и националисты всего региона сочли эти планы опасными, а израильтяне, контролировавшие Синайский полуостров, даже не рассматривали предложения о создании коптской автономной провинции.

Вскоре Октябрьская война 1973 г. (война Судного дня) уничтожила мечты меньшинства коптских националистов. Египет и Израиль урегулировали конфликт, сначала заключив перемирие, а затем, после того как Садат совершил свой исторический визит в Иерусалим, страны подписали Кэмп-Дэвидское соглашение. После окончания войны Синайский полуостров был возвращен Египту. «Мир», достигнутый правительствами Египта и Израиля, не принес Египту демократию, а коптам – основные права и свободы. При Насере службы безопасности подавили все политические партии, в том числе «Братьев-мусульман». Панарабистский социалистический режим, подобно родственным ему баасистским режимам в Ираке и Сирии, был однопартийным. Все прочие силы – монархисты, либералы, консерваторы, исламисты, копты и даже коммунисты – были сокрушены. При Садате деловым сообществам предоставили большую свободу, но радикальные арабские националисты и исламисты выступили против подписавшего соглашение «с сионистами» режима Садата. Копты поддержали мирный договор с Израилем – во-первых, потому что они не участвовали в глобальном арабо-израильском конфликте из-за Палестины, и, во-вторых, потому что считали: с окончанием состояния войны в Египте начнется процесс демократизация. Но этого не произошло.

«Братья-мусульмане», и в первую очередь ее ответвление «Джемаа Исламия», другие джихадистские группировки развернули борьбу с режимом Садата для того, чтобы наказать его за подписание мирного договора с кафирами (неверными). Одновременно радикальные исламисты начали нападать на коптов-христиан по всему Египту, объявив их «объективными союзниками евреев и Израиля». В 1979 г. джихадисты развернули кампанию насилия против коптских селений, кварталов и отдельных коптов. Удары наносились и по египетским либералам. Египетские мусульмане-антиисламисты, получившие при Садате больше свободы, выступали с требованиями дальнейшей либерализации страны. Ведущие либеральные интеллектуалы вроде Фараджа Фода и Наваля Саадави считали, что теперь, когда Египет стал ориентироваться не на СССР, а на США, они могут оказать давление на правительство и добиться смягчения законов и правил, регулировавших основные свободы.

По иронии судьбы египетское правительство, которым по-прежнему руководили все те же ведомства безопасности и бюрократические элиты, ответило насилием на насилие исламистов, но для поддержания равновесия обрушило репрессии и на коптов. Сэмюэль Шихата, один из оказавшихся в изгнании коптских лидеров, в беседе, состоявшейся в Бейруте в начале 1981 г., сказал мне: «Садат создавал баланс террора, обрушивая его и на террористов из «Джемаа Исламия», и на безоружных египетских граждан «второго сорта», для того чтобы выдерживать огромное давление, которому подвергал его весь арабский мир, включая Сирию, Иран, ваххабитов за подписание Кэмп-Дэвидского соглашения». Говоря иначе, копты расплачивались за подписание договора с Израилем потому, что остальные арабские режимы выступали против мира с Израилем.

17 июня 1981 г. в беднейшем и самом многонаселенном районе Каира – Эль-Завия эль-Хамра, произошло несколько инцидентов. Объектами нападений стали дома и церкви коптов, которые были сожжены². В сообщениях СМИ и свидетелей говорилось о масштабных нападениях боевиков из «Джемаа Исламия» на коптские кварталы, в которых проживал миллион человек. Нападения на коптов были отмечены и в Верхнем Египте. По коптским источникам, во время беспорядков в Эль-Завия эль-Хамра 22 человека были заживо сожжены в своих жилищах. Министр внутренних дел Египта генерал Хасан Абу-Баша заявил о том, что погиб 81 копт-христианин, свыше 100 коптов получили серьезные ранения, 80 домов коптов были разграблены и разрушены. Коптские ассоциации за рубежами Египта сообщили, что ни один джихадист не был арестован и не подвергся преследованиям за эти преступления.

Садат распорядился провести аресты и джихадистов, и коптов, и нападавших, и подвергшихся нападениям. Тысячи джихадистов и коптов были брошены в тюрьмы. Это было таким же абсурдом, каким были бы аресты в 1930-е г. нацистов и евреев за нарушение порядка в Германии. Более того, египетское правительство поместило под домашний арест в аббатстве Вади Натрун главу Коптской православной церкви папу Шенуду III. За этими невероятными мерами, направленными против безоружной древнейшей общины Египта, последовало несколько речей, произнесенных Садатом в Национальной ассамблее Египта. К моему изумлению (тем большему, что я до этого хвалил египетского президента за смелость, проявленную им при мирных переговорах с Израилем, и за милосердие, проявленное при предоставлении убежища больному раком шаху Ирана), я услышал, как Садат резко обрушился на пожилого и миролюбивого папу Шенуду, объявив его ответственным за насилие, совершенное против коптов. Когда Садат обрушился на лидеров проживающих за рубежом коптов, в том числе на жившего в США Шавки Караса, я был в шоке. «Да я тебя в котлету превращу!» – кричал Садат, говоря о Карасе. Затем Садат обратил свою ярость на Бейрут и обрушился на тех, кто «подстрекал коптов к мятежу». Поначалу я не понимал, о чем говорит Садат, поскольку ливанские политики никогда не обсуждали коптскую проблему, а затем понял, что Садат, возможно, имеет в виду мои статьи, опубликованные в газете Аl Ahrar годом ранее.

Годы спустя при встречах с египетскими дипломатами и учеными я спрашивал их о причинах странного поведения Садата в то время, и мне отвечали, что Садат подвергался сильнейшему давлению со стороны других арабских режимов и исламистов, действовавших в самом Египте. «Садат должен был продемонстрировать, что не выступает против ислама в союзе с «неверными», – объяснял умудренный бывший дипломат. – Копты – христиане, но никто на Западе не выступал в их защиту. Кроме того, в отличие от ливанских христиан или христиан южного Судана копты не были вооружены и не могли организовать сопротивление. Копты были идеальными «козлами отпущения». Нанося удар по коптам, Садат пытался выиграть время и удовлетворить могущественные исламистские круги Египта, особенно «братьев-мусульман», чтобы иметь право утверждать, что он – праведный исламский лидер».