Рейдеры Нила
Шрифт:
Мое лицо вспыхнуло. Сердце бешено заколотилось в груди. Внезапно я почувствовал, что окончательно проснулся. Спал ли я раньше? Я заморгал и огляделся. Теперь я ясно увидел размеры комнаты, которая была меньше инеприглядней, чем я ее себе представлял. Нестройный звон так называемой музыки внезапно стал невыносимым. Выпитое мной пиво закисло у меня в животе.
Отцы города из Саиса выглядели такими же ошеломленными, как и я. Они тоже многое потеряли. Их лидер, Хархеби, теребил
На лице набатейца играла тонкая улыбка, как и у бородатого телохранителя, сидевшего позади него. Перед Ободасом лежала огромная куча монет, многие из которых всего несколько мгновений назад были моими. Рядом с Ободасом с сонным видом жался его молодой спутник по путешествию. Одной рукой набатеец лениво перебирал стопку монет, в то время как другой он поглаживал густые локоны черных как смоль волос мальчика.
Я проиграл практически все свои деньги, и у меня не было возможности отыграть их обратно, потому что мне нечего было поставить. Тех нескольких монет, которые у меня остались, вероятно, не хватило бы даже на оплату ночлега. Я застонал и закрыл лицо руками.
Джет наклонился ко мне, как будто хотел что-то прошептать. Я отпрянул, затем дотянулась до его уха и резко повернул его.
— Не смей мне ничего советовать, маленький щенок! — прошептал я. — Это все твоя вина! Будь ты проклят, Джет, и будь проклят твой хозяин за то, что отправил тебя со мной!
Мое лицо покраснело еще сильнее, потому что, хотя я обвинял его и проклинал, я знал, что в случившемся нет ничьей вины, кроме моей собственной. Тем не менее, Джет удивил меня, согласившись, что он сам виноват.
— Ты права, - прошептал он. — Это моя вина. Я наблюдал за игрой моего хозяина, видел, как он выигрывает, и подумал, что с тобой будет то же самое. Но ты не Тафхапи! Мне не следовало советовать тебе повышать ставки. Я не знал, что твоя римская богиня окажется такой непостоянной?
— Фортуна здесь не виноват, — сказал я, покачав головой и чувствуя себя невероятно глупо. Я отпустил его ухо.
— Но у нас еще есть шанс все исправить, — прошептал Джет, потирая свое красное, распухшее ухо.
— Как?
— Сделай ставку на меня .
— На тебя? — я фыркнул. — Не будь смешным. Такой крошечный раб, как ты, вряд ли стоит и доли этой кучи монет. Ты маленький, слабый и неквалифицированный ...
— Но набатеец желает меня получить.
Я скорчил сомнительную гримасу.
— Ты разве не заметил, римлянин? Он наблюдал за мной весь вечер, как ястреб за воробьем. Я подумал, что, должно быть,
Я украдкой взглянул на Ободаса. Даже когда он гладил волосы мальчика рядом с собой, его взгляд из-под тяжелых век был прикован к Джету, который захлопал ресницами и скромно улыбнулся ему в ответ, затем резко свел брови вместе, словно морщась от боли в своем распухшем ухе. Набатеец сочувственно надул губы в ответ.
Я нахмурился: — Думаю, ты, возможно, прав, — прошептал я.
— Конечно, прав. Ты думаешь, посланник вроде меня, который ходит повсюду по Александрии, не замечает, кто за ним наблюдает, как долго и зачем? Может, я и маленький мальчик, но не глупый и не слепой.
Его тон явно приписывал мне последние два качества, но я проигнорировал оскорбление. — Очень хорошо, я вижу, что ты, возможно, прав. Но какая мне от этого польза?
— Я же тебе сказал. Сделай на меня ставку.
Я вздохнул: — Во-первых, ты не моя собственность, Джет...
— Набатеец этого не знает.
— А во-вторых, что, если он выиграет?
Пока Джет обдумывал этот вопрос, его лицо ничего не выражало, и он уставился на набатейца. Ободас уставился на него в ответ. Как ястреб, наблюдающий за воробьем, сказал Джет, и действительно, взгляд мужчины был таким сосредоточенным, что, думаю, я мог бы сгрести половину монет и убежать с ними, прежде чем он заметил. Но был телохранитель, с которым нужно было еще побороться.
Джет наконец обернулся и прошептал мне на ухо. — Он не победит.
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу это по его глазам. Его не волнуют деньги, и поэтому он смог играть без усилий и побеждать. Но он очень сильно захочет выиграть меня. И поэтому он проиграет.
— Это не имеет смысла.
— Что ты знаешь, римлянин? Ты же не игрок.
Это было правдой. И если бы я хотел вернуть свои деньги - без которых я вряд ли мог надеяться добраться до сердца Дельты и Бетесды - мне пришлось бы совершить что-то неординарно смелое.
Египтяне из Саиса вышли из круга, но все еще были в комнате, ели, пили и смотрели, что будет дальше. Девочка продолжала играть, а мальчики-прислужники ходили по комнате. Крокодил стоял в тени, его странное, неулыбчивое выражение лица невозможно было прочесть. Ободас подал знак своему телохранителю, который встал, а затем наклонился, чтобы помочь своему хозяину подняться на ноги.
— У меня есть мальчик, - сказал я, указывая на Джета.