Рейдовый батальон
Шрифт:
– Ложись! Всем к стенам, – заорал я. – Раненые есть?
Ни раненых, ни убитых не оказалось – повезло.
На крыше интенсивно заработал «Утес». Бодунов сидел за станком и посылал очередь за очередью.
– Игорь! Ты что-нибудь видишь или просто так, для профилактики?
– Вон в тех развалинах вроде дымок какой-то.
– Сейчас я сориентирую минометчиков на них, если еще не удрали.
Я доложил Грымову обстановку и дал координаты, куда ударить.
Минометчики «Васильками» обработали квадрат и всю полосу виноградников перед позициями.
Нас очень мало: разведрота да батальон из двух рот плюс отдельные взводы. Задача, конечно, минимальная: потрепать «духов» в кишлаке, если получится, найти склады с оружием и боеприпасами. Совсем обнаглели: прямо из виноградника били по заставе и подожгли три «наливняка» (их обгорелые остовы валялись на обочине дороги), за неделю – три обстрела колонн, а пост каждую ночь обстреливают. Вот ребята и вымолили командование о помощи.
Помочь хочется, только силенок не хватает, очень мало людей, чтоб прочесать всю территорию. Мы вклинились на триста метров от дороги, обстреляли еще метров на двести-триста вперед. Завтра-послезавтра саперы поставят ловушки, заминируем выходы из кяризов – и домой. Прочесывая развалины, мы нашли пятьдесят-шестьдесят цинков с патронами к ДШК, несколько выстрелов к гранатомету, несколько мин противопехотных и противотанковых. Сколько-то «духов» погибло в перестрелках и артобстрелах, сколько-то завалено в подземных ходах и задохнулось. Может быть, на месяц-другой заставе станет полегче.
– Гурбон, как там плов, как шурпа? Готовы? – окликнул я с крыши младшего сержанта, отрывая взгляд от бинокля.
– Плов готов, а шурпа разлилась. Шайтан! Осколком казан пробило и перевернуло все. – Сержант почти плакал. Толстые мясистые щеки подергивались, лицо раскраснелось, в глазах стояла тоска. Подвязать фартук, надеть белый колпак – повар-лагманщик.
Игорек настрелялся и спустился вниз с криком:
– Эй, бешбармак ходячий, плов готов, лагман сварил?
– Опять обижаете, товарищ прапорщик! Какой бешбармак, вы что меня бараном обозвать хотите?
– Нет-нет! Что ты, Якубов! Я просто неудачно пошутил. Еда готова? Драгоценный ты наш!
– Готова! – расплылся в улыбке Гурбон. – Плов, чай, обед из двух блюд.
– Всего из двух? Я настрелял из пулемета на пять блюд. Протестую!
– Якубов, у тебя сало в банках есть? Из сухпайка? Если есть, выдели его прапорщику – будет вместо салата!
– А почему мое сало?
– Потому что ты – мусульманин, салом питаться нельзя. Вот и пожертвуй шахтеру из Донбасса.
– Нет, товарищ лейтенант! Сало я и сам съем. Оно в баночке, мелко нарезано: Аллах не поймет, что это такое.
– Ага! Сало кушать из банки – это то же самое, наверное, как водку пить пиалой и наливать из чайника!
– Откуда знаете?
– В ТуркВО год служил. С узбеками и туркменами когда пил, то всегда только таким образом.
– Пожалуйста, кушайте на здоровье, положил самые вкусные куски мяса, самый лучший рис, – улыбаясь широкой доброй улыбкой, приговаривал Гурбон, протягивая насыпанный с горкой плов в широкой тарелке.
Плов был сказочный, прямо таял во рту.
– Ну, Гурбон, не плов, а сказка, настоящий праздник желудку!
– В следующий раз, если барашек будет, приготовлю бешбармак и лагман сделаю, – обрадованно затараторил сержант, продолжая раздавать тарелки с едой солдатам.
– Эх, не повезло нам, Игорь! Если бы не проклятый «духовской» осколок от мины, мы бы еще и шурпы отведали сказочной!
Игорь почесал вздувшийся живот, задумался.
– Ник, пойду, постреляю еще немного, нет возражений?
– «Утес» оставь в покое на сегодня, постреляй из ПК, ладно?
– Хорошо, постреляем. Зибоев! Сейчас сменю тебя на крыше, готовься к обеду!
Солдат радостно заулыбался и принялся рыться в мешке в поисках кружки и ложки, а Бодунов полез наверх. Вскоре раздались короткие очереди по кишлаку. Из глубины виноградников время от времени кто-то стрелял по нам в ответ.
Ночь прошла спокойно, а днем – вновь бой. Так пролетела неделя, затем – другая. Боезапас сокращался, БМП каждый день расстреливали снаряды и патроны, топливо подходило к концу. Пора бы и выходить к тылам.
Комбат, замполит батальона, зам. по тылу – все сидели на заставе и успокаивали.
А чего успокаивать? Сидя в своем закутке с тремя БМП, наблюдаю каждый день бегающих в развалинах «духов», веду перестрелки, отбиваюсь от обстрелов по ночам. От взвода до взвода расстояние – двести метров, каждый сам за себя. Можно поддержать огнем, но реально помочь в случае ночного штурма – вряд ли.
Игорь целыми днями сидел за «Утесом» и, глядя в прицел, искал цель. Находя, стрелял. Совсем оглушил, черт деятельный. Я забрался на крышу и посмотрел в бинокль по сторонам. Легкая дымка, пасмурно, сыро.
– Игорь, какие успехи сегодня?
– Да кто его знает. Вроде попал в двоих, бежали куда-то, что-то тащили. Вчера я хоть наверняка видел, что автоматчика срезал. А эти сегодня, может, и уползли.
– Растешь на глазах! Из кашевара в снайпера превратился за месяц! За полгода на орден настреляешь!
– С нашим Эдуардом не получится. Он меня почему-то очень невзлюбил, прямо почти ненавидит.
– А ты меньше огрызайся, не груби, он хотя и временно, но ротный.
– Временно! Он себя уже мысленно назначил на должность.
Мимо дувала прошла группа саперов во главе с Шипиловым.
– Игорек! Ты куда идешь? Там же «духи»? – заорал я.
– О, Ник! Привет! Чего орешь? У меня приказ.
– Приказ приказом, а сначала спроси, куда идти.
– Ну, и куда идти прикажешь?
– А никуда, дуй к нам, чайку попьем, пловом угощу, меня от него уже тошнит. Каждый день на завтрак, обед и ужин. Скоро узбеком стану. Повар отличный, но очень любит плов. Я ему говорю, чтоб сделал что-нибудь другое, а он в ответ: «Но ведь вкусно!» Я ему: «Вкусно». «Тогда ешьте. Будет невкусно – стану делать что-нибудь другое, если продукты будут».