Рейхов сын
Шрифт:
– Генерал-лейтенант Александер.
– представился англичанин по-немецки.
– Генерал-лейтенант Роммель.
– услышал он в ответ.
– Вы славно сопротивлялись, коллега.
– Но недостаточно хорошо, раз вы меня разбили.
– ответил британец и, извлеча пистолет из кобуры, протянул его Роммелю рукоятью вперед.
– Прошу принять мою капитуляцию, герр генерал.
– Вы можете оставить оружие себе, герр генерал.
– учтиво ответил немец.
– Мне достаточно вашего слова. Мы, в конце
– Благодарю.
– коротко кивнув Александер убрал пистолет на место.
– Я бы хотел присоединиться к другим пленным офицерам Сил Западной Пустыни.
– А вот на это я пойти не могу.
– сказал Роммель в ответ.
– Вы мой гость и давайте больше не будем об этом. Сегодня вечером я намерен дать банкет в вашу честь. Насколько условия пустыни позволяют, разумеется.
Египет, STALAG 19
08 августа 1941 г., 16 часов 13 минут
Лязгая гусеницами тягач Sd. Kfz 11, тянущий на прицепе пару армейских грузовиков, медленно вполз в ворота концентрационного лагеря. Едва он замер посреди двора, напоследок громко фыркнув двигателем, из кузовов буксируемых автомобилей посыпались солдаты в пустынном камуфляже, а из кабины неторопливо вылез среднего роста офицер в форме гауптмана. Взмахом руки он отменил построение для своих солдат, и твердым шагом направился к крыльцу административного здания, где курил сухопарый долговязый мужчина в форме штурмбанфюрера.
– День добрый, геноссе.
– поприветствовал тот подошедшего.
– Фриц Грубер, СС-Тотенкопфрербаенде. (4)
– Отто Весрейдау, «Великая Германия».
– мужчины обменялись рукопожатиями.
– Спасибо, что отозвались.
– Ну, полно вам.
– штурмбанфюрер рассмеялся.
– Не мог же я оставить вас, со сломанными двигателями посреди этих пустынь. К тому же, по сообщениям метеослужбы, приближается песчаная буря, а пережидать ее на открытой местности удовольствие гораздо ниже среднего.
– Не могу с вами поспорить.
– ответил гауптман.
– Это удовольствие сидит у нас в печенках еще с Ливии. Слава Богу полк переводят обратно в Европу.
– Как я понимаю, вы ехали в Александрию, когда вас застигла эта неприятность?
– поинтересовался СС-овец.
– Да.
– кивнул Весрейдау.
– Видимо забились топливонасосы.
– Ну что ж, у нас тут есть небольшая автомастерская, к завтрашнему утру ваш транспорт будет как только что сошедший с конвейера.
– Это очень любезно с вашей стороны, герр Грубер.
– Прошу вас, просто Фриц.
– рассмеялся штурмбанфюрер, шутливо, будто капитулируя, поднимая руки.
– Тогда зовите меня Отто.
– улыбнулся гауптман.
– И, все равно, спасибо вам.
– Немцы должны помогать друг другу, особенно в этих диких краях. Ваших солдат разместят и накормят, я уже дал распоряжение на этот счет. Вас же, Отто, и ваших офицеров прошу внутрь. Я взял на себя смелость подготовить небольшой обед.
– Боюсь, я сейчас единственный офицер в роте.
– вздохнул Весрейдау.
– Кто убит, кто в госпитале… Война.
– Понимаю.
– кивнул Грубер.
– Ну что ж, мой адъютант проводит вас, чтобы вы могли привести себя в порядок с дороги, а затем прошу ко мне в кабинет. Общество у нас не скажу что изысканное, зато повар готовит выше всяческих похвал.
Полчаса спустя Весрейдау уже отдавал должное искусству местного кашевара в компании четырех офицеров СС.
– Сто лет не ел ничего подобного.
– совершенно искренне сообщил он.
– Должен признать, что в службе в СС есть свои прелести.
– Недостатки тоже имеются.
– спокойно ответил Грубер.
– Невыносимая скука, например. Мы, по сути, совершенно оторваны от мира. Сюда даже недельной давности газеты не поступают. Нормальную же работу радио в Египте только начинают налаживать.
– О телевидении остается лишь мечтать.
– поддакнул толстенький круглолицый оберштурмфюрер представившийся гауптману как Курт.
– А уж о женщинах и подавно.
– Вы не взяли с собой семьи? Понимаю.
– кивнул Весрейдау.
– Но разве у вас не бывает увольнений в город, господа?
– У нас их вообще не бывает.
– ответил штурмбанфюрер.
– Объект не только режимный, но и секретный.
– Даже так? Я заметил трубы и цеха, полагаю у вас тут какое-то производство.
– СС-овцы хмуро усмехнулись.
– Но тогда вы, наверное, нарушили инструкцию, отозвавшись на наше радиосообщение о поломке.
– Нарушил.
– легко согласился с этим утверждением Грубер.
– И черт бы с ней, дорогой Отто. Мы, скажу вам честно, уже видеть один другого не можем, и, потом, вы же немцы. Как мы могли подвернуть опасности жизни истинных арийцев, да еще и из элитной части? А производство… Ну, в некотором роде, у нас тут есть кое-что из разряда галантереи и бытовых товаров. Мыло там…
Он неопределенно помахал рукой в воздухе.
– Кожаные перчатки. Так, мелочевка. Это, скорее, нечто вроде трудового лагеря временного содержания для неблагонадежных элементов. А что мы все на сухую разговариваем, господа?
– он поднял свою рюмку со шнапсом.
– Прозит.
Офицеры выпили.
– А разве выгодно производить вашу продукцию в этих местах?
– поинтересовался Весрейдау.
– Честно говоря, я совершенно не понимаю ничего ни в галантерее, ни в парфюмерии, так что прошу простить мое невежество.