Рейс продолжается
Шрифт:
Да, ту ночь я не забуду никогда. Я никогда не забуду эти короткие секунды, пока все происходило.
И людей этих тоже никогда не забуду…
Как они оказались в самолете? Откуда? В какой момент? Я ведь профессионал — но не могу ответить на этот вопрос. Их было немного, но с какой фантастической быстротой, с какой невероятной точностью они действовали! Не люди, а черти!
Сейчас я вам это опишу подробно.
Но учтите, все продолжалось не больше времени, наверное, чем мне потребовалось, чтобы написать эту фразу. Так что я вам, как бы прокручу это в замедленной
Так вот — первый, с кем они покончили, был «боксер». Он, действительно, с поразительной быстротой поднял свой пистолет. Но, если уж говорить о поразительном, так это то, что тот, в кого он целился, оказался быстрее! Тот парень даже не поднимал руки, казалось, он стреляет, не целясь, даже не глядя на «боксера», откуда-то снизу. Я глазам бы своим не поверил, если б не дырка у «боксера» во лбу. Маленькая красная дырка!
Я вам, кажется, уже говорил, что мог бы выступать в цирке с номером стрельбы из пистолета. Но я бы такого не сумел! Этот парень явно выбрал не ту профессию — в цирке Медрано или на ярмарках он бы с такими данными давно стал миллионером.
Нет, как он его!
Поверите, у меня будто гора с плеч. Когда я увидел, как грохнулся этот подлец, я словно вновь родился! Я понял, что буду жить! Жить! Жить!
Обернувшись, я увидел Белинду. Она не успела даже руки с пистолетом поднять, как пистолет этот у нее выбил другой парень и одной рукой так скрутил ее, что она превратилась в куклу. Знаете, такую куклу — вроде человек, а в то же время неподвижный манекен, только глаза блестят. Ох, и злобы в этих глазах! На весь мир хватило бы. Но, что же это был за прием? Я такого не знаю, даже разглядеть не успел. Они невероятно, феноменально, просто, не по-людски быстры, эти ребята. Какие-то метеоры! Будто в старых кинолентах, помните, где все так быстро-быстро двигается, что и уследить не успеваешь? Это очень смешно.
В фильмах. Не здесь.
И не для всех. Для налетчиков, например, какой уж смех…
Но главное происходило в голове самолета — занавески были сорваны еще Рокко, чтобы он мог видеть все, что делается в салоне.
Значит, там дело происходило так (можете мне поверить — зрение у меня, дай бог, я все разглядел).
Диспозиция была следующая: эта маленькая змея сидела на откидном стульчике для стюардесс, на коленях у нее лежал ребенок-японец, в руке был пистолет. Теперь я понимаю, чем они держали летчиков — грозили, видимо, пристрелить ребенка, если те будут артачиться. А Рокко стоял в проеме двери, которая ведет в пилотскую кабину, и следил за летчиками.
Когда те двое парней свалились на бандитов, словно снег на голову, девчонка промедлила лишь секунду и, направив пистолет в голову ребенку, нажала спуск.
Я потом долго не мог забыть выражение ее глаз. Думаете, отчаянное? Испуганное? Злое? Не угадали. Абсолютно равнодушное! Словно делала привычное дело. Сидит такая где-нибудь на ткацкой фабрике за каким-нибудь станком или еще где, раздается звоночек, свисточек, словом, сигнал, она и нажимает кнопку, ну, такой трудовой процесс — работа такая.
И вот так же спокойно она нажимает на спуск своего пистолета, а что сейчас пуля разнесет голову ребенку, ее совершенно не интересует.
Такая у нее работа.
Только пуля в ребенка не попадает. Один из тех успевает разгадать, предусмотреть, предупредить ее жест — он все с той же поражающей меня у них быстротой успевает подставить свою руку и принять пулю на себя.
Я после, как профессионал, анализировал, почему он так поступил, пожертвовал рукой? И понял — другого выхода у него не было. Любое другое решение потребовало бы больше времени — выстрелить в нее, оттолкнуть, схватить, ничего этого при всей своей феноменальной быстроте он бы сделать не успевал. Только пожертвовать рукой…
Или ребенком.
Так вот, за пол, нет, за четверть, нет, за сотую, наверное, долю секунды он успел все рассчитать, все продумать, решиться на эту жертву и провести свое решение в жизнь!
А, может, он не рассчитывал, может, не продумывал?
Может, когда увидел, что смерть угрожает ребенку, он первым делом заслонил его?
Почему? Не знаю — может, в них это заложено, в этих ребятах, может, они просто не представляют, как можно иначе. Не знаю. Может быть, у нас все по-другому. Во всяком случае я бы так, наверное, не поступил.
Одну пулю он принимает в руку, а в пистолете-то еще восемь. Но эта стерва не успевает выпустить ни одной. Второй парень уже скрутил ее так же, как там Белинду, что все-таки это за прием? Жуткое дело!
И не потому, что женщина. Ясно, что и мужчину они могут также.
В чем я убеждаюсь очень скоро.
Пока этот парень скручивает девчонку, раненый, у которого теперь действует только одна рука, вступает в схватку с Рокко.
Еще в первое мгновенье он ногой выбил у того пистолет. Пока он отвлекся на девчонку, Рокко пистолет подобрал и теперь, направив его в грудь атакующего, хочет выстрелить. Но парень здоровой рукой снова вышибает оружие, и пуля летит в потолок.
Рокко бросается на него. У него-то обе руки целы. И тут происходит что-то непонятное, парень словно взлетает в воздух. Его ноги обвивают шею Рокко, оба падают, но Рокко не может сделать ни одного движения. Он взят на болевой прием! Поняли? Одной рукой. Ну, и ногами, конечно. Но рукой-то одной тот взял Рокко на болевой прием! А, между прочим, свои девяносто килограммов Рокко-таки весит.
Ну, тут из кабины выскакивают летчики.
Они этого Рокко быстро скручивают и, честно говоря, без особой нежности. Вот и все.
Схватка закончена. Она длилась секунд пять, может, шесть…
Бандиты взяты. Мы освобождены. А, главное, — я жив!
Выволакивают «боксера», уводят Белинду, эту маленькую змею, Рокко. Осторожно выносят тело сероглазой стюардессы. Это ее убили бандиты, когда прозвучал первый выстрел.
На борт сразу же поднимаются врачи. Они перевязывают руку того парня, качают головами — ранение, видимо, серьезное, оказывают первую помощь пассажирам (некоторые не выдержали всего этого — с ними обморок).