Резанов и Кончита. 35 лет ожидания
Шрифт:
Впрочем, совсем не обращать внимания на дочь отсутствующего хозяина тоже было нельзя: этикет требовал, чтобы каждый важный гость пригласил ее хотя бы на один танец. И Резанов, догадываясь, что желающих потанцевать с красивой и обаятельной девушкой будет предостаточно, поспешил позаботиться о том, чтобы тоже оказаться в числе ее кавалеров. Первый танец, открывающий бал менуэт, Мария Консепсьон танцевала с братом, и Николай с Георгом, оставшиеся без пары, смогли беспрепятственно насладиться этим красивым зрелищем. Танцевала сеньорита Аргуэльо отменно, было видно, что с ней занимались хорошие учителя, но Резанов мог бы поклясться, что менуэт кажется слишком медленным танцем для ее живой и нетерпеливой натуры, и она с трудом заставляет себя проделывать все необходимые плавные движения. Зато следующий танец, на который ее пригласил один из молодых гостей, Мария Консепсьон исполнила совершенно безупречно, и от Николая не укрылось, что многие дамы смотрели на нее с легкой завистью, а мужчины – с восхищением.
Перед третьим танцем он успел оказаться рядом с девушкой и галантно поклониться ей до того, как ее успел пригласить еще кто-нибудь из гостей.
– Сеньорита Аргуэльо, вы никому не обещали следующий танец?
– Нет, не обещала, – ответила девушка, обрадованно улыбнувшись ему.
– Тогда позвольте вас пригласить? – попросил Николай, и девушка молча сделала реверанс.
Она действительно превосходно умела танцевать, хотя, как показалось Резанову, некоторые ее движения были слишком самостоятельными: ей не удавалось как следует почувствовать партнера и идти за ним. С Анной танцевать было проще, она повторяла все его движения с такой легкостью, словно они были одним целым. С Анной… Как же давно это было, целая вечность прошла с тех пор, как они кружились в танце на паркете самых богатых особняков Петербурга!.. Но вспоминать сейчас о жене было нельзя, это сразу же выбило бы Николая из колеи, не позволило бы ему искать выход из тяжелого положения, в которое он попал. Сейчас он должен был думать только о том, как добиться еще одной встречи с комендантом Аргуэльо.
– Вы так чисто говорите по-испански! – сделала ему комплимент партнерша, прикрыв глаза своими удивительными ресницами.
– Благодарю вас! – склонил голову Резанов. – Но в этом почти нет моей заслуги, мне всегда очень легко давались иностранные языки.
– Значит, вы знаете не только испанский? – теперь в голосе Марии зазвучал неподдельный интерес.
– Еще французский, немецкий и английский, – ответил Николай, польщенный таким вниманием к своему скромному таланту. – И немного итальянский. Ну и теперь еще могу объясниться по-японски, после того, как был послом в этой стране…
– По-японски! – с восторгом воскликнула девушка. – Это же совсем сложно, там ведь даже букв нормальных нет, только иероглифы!..
– Да, язык там непростой и очень отличается от русского и от испанского, – подтвердил командор. – Но когда я был послом в Японии, мне пришлось выучить самые необходимые слова и фразы.
– И у вас получилось?
– Да, немного получилось. И дальше будет легче, потому что я составил русско-японский словарь… – неожиданно Резанов поймал себя на том, что специально пытается посильнее удивить свою партнершу, и пристыжено замолчал. Что это с ним такое, с каких это пор он хвастается своими достижениями?! Тем более что и хвастаться-то ему совершенно нечем!
– Это, наверное, очень сложная работа – составлять словарь! – щебетала тем временем Мария Консепсьон. – У меня бы точно не хватило для того усидчивости! Я учила французский язык, но так и не смогла запомнить все правила…
– Там же все просто, французский язык так похож на ваш родной испанский! – улыбнулся Николай. Девушка в ответ смущенно опустила глаза:
– Я все равно не смогла это выучить, я слишком нетерпеливая…
– Уверен, это ваш единственный недостаток, – вырвалось у Резанова, и он снова с удивлением прислушался к себе – что с ним такое, с чего вдруг он так рассыпается в комплиментах перед этой девочкой?
Танец кончился, он снова поклонился Марии и подвел ее к столику с сахарной водой. Разгоряченная девушка схватила бокал и быстро сделала несколько глотков. В зале уже давно было жарко и душно – в Петербурге в таких случаях распахивали окна, и холодный воздух быстро справлялся с неприятной духотой, особенно если бал происходил зимой. Но здесь, в этой солнечной южной стране, где круглый год светило раскаленное солнце, открывать окна не было никакого смысла – от этого в зале могло даже стать еще теплее.
Рядом с юной Аргуэльо тут же непонятно откуда возник один из молодых гостей:
– Сеньорита Мария, я могу пригласить вас на следующий танец?
Девушка благосклонно кивнула головой, но Резанову почудилось, будто бы она бросила на нового кавалера немного раздосадованный взгляд. Неужели ей понравилось танцевать с ним, с Николаем? Впрочем, танцором он всегда был неплохим – и, видимо, за годы, прошедшие со смерти Анны, еще не успел этому разучиться.
Он поискал глазами Георга. Молодой врач беседовал с какой-то дамой, но смотрел не на нее, а на проходившую мимо него самую красивую из дочерей хозяина дома. К счастью, делал он это не слишком явно, но Резанов уже не сомневался, что чем дальше, тем откровеннее его друг будет любоваться этой юной девушкой. И осуждать Георга за это командору было трудно: он и сам с удовольствием смотрел бы, как легко и грациозно движется Мария Консепсьон, а лучше – пригласил бы ее еще на один танец. Но пока это было невозможно, и Николай направился к другой молодой девушке, одиноко стоявшей у стены, решив, что потом обязательно попробует пригласить Аргуэльо еще раз.
Танцуя еще с одной дамой – супругой одного из местных землевладельцев, Николай попытался осуществить свой план и завести с ней разговор о своих затруднениях, но партнершу явно не интересовали голодающие жители неизвестной ей колонии, и она даже не особо старалась скрыть свою скуку. Резанов с трудом дождался последнего аккорда и, поклонившись заскучавшей даме, снова направился к комендантской дочери. И она, заметив его, что-то быстро шепнула девушке, с которой о чем-то увлеченно болтала, и тоже зашагала ему навстречу.
– Вы позволите?.. – начал Николай, и Мария Консепсьон сделала реверанс, не дожидаясь окончания вопроса.
И опять они медленно плыли под музыку по залу среди других пар, наслаждаясь танцем и тихим разговором. Вспомнив, чем окончилась их беседа во время первого танца, Резанов решительно начал рассказывать обо всех своих дипломатических неудачах – он не хотел, чтобы девушка посчитала его самовлюбленным хвастуном. Впрочем, как он понял уже ближе к концу танца, Мария Консепсьон так о нем и не думала. Она слушала его с живейшим интересом и время от времени перебивала, задавая какие-нибудь вопросы, и казалось, что ей не так уж важно, приняли Николая японцы или нет, прав он был в ссоре с Крузенштерном или же напрасно пытался настаивать на своем. Ее интересовало только само путешествие Резанова, другие страны, люди, говорящие на других языках, океан, у которого нет ни конца, ни края. Хотя признание командора во всех своих провалах вызвало у нее искреннее сочувствие. Она понимающе кивала и всем своим видом показывала: ей тоже очень жаль, что ему не удалось выполнить возложенную на него миссию.
А потом Николай, увлекшись разговором, принялся в красках расписывать своей партнерше все то, что он увидел в Ново-Архангельске, и с удивлением заметил в ее глазах еще больше сострадания и тревоги за совершенно чужих, незнакомых ей людей.
– Неужели там все так страшно? Неужели им ничем нельзя помочь?! – несколько раз переспросила его девушка, пока они танцевали, и когда музыка стихла, они вместе отошли к стене, продолжая разговор. Николай рассказал девушке обо всех своих безуспешных попытках закупить еду в Калифорнии, и она выслушала его с изумлением и негодованием.