Резьба по идеалу (сборник)
Шрифт:
Это подновление, говоря максимально обобщенно, сводится к маскировке новой задачи и актуальных средств ее решения под традицию.
Само по себе подобное подновление отнюдь не преступно. Оно может быть просто неизбежным, объективно востребованным, благотворным, да настолько, что нельзя его не одобрять. Ну, скажем, пока Русь и Орда противостояли друг другу, существеннейшей составляющей их историй был героизм, хитроумие, непримиримость, проявленные татарами в борьбе с русскими, а русскими – в борьбе с татарами. Это естественно. На этих примерах воспитывались лучшие качества обоих народов. Но, раз уж так случилось, что мы теперь вот уже несколько веков живем в одной стране – и, что бы там некоторые ни говорили, достаточно успешно живем, – основным содержанием истории неизбежно стали проявленные татарами по отношению к русским и русскими по отношению к татарам дружелюбие, сочувствие, способность действовать вместе и прощать друг друга, несмотря ни на какие превратности вражды. Лучшие качества обоих народов ориентируются уже на эти примеры. А кто начинает воспевать подвиги нукеров, вырезавших русские деревни, или царских ратников, вырезавших татарские поселения, мягко говоря, не приносит своим народам пользы. Разве только какому-то третьему, заинтересованному в ослаблении первых двух.
Объективные задачи человеческих общностей сменились – и сменилось основное послание, содержащееся в историческом каноне. И всякое сознательное усилие, направленное на помощь такой смене, было, конечно, управлением историей, но было правильным, адекватным реальному положению управлением. Вахтенные крутили руль туда же, куда поворачивала река. И честь такому управлению и хвала.
Но худо, если канон начинает трансформироваться под решение неадекватных, не поставленных жизнью, не вытекающих из реального исторического процесса, нарочито выдуманных проблем. Под представления, от которых у любого честного историка волосы дыбом встают.
Чем более соответствует реальной истории упрощенный исторический канон и чем большее количество действительных исторических фактов он в состоянии учесть, впитать в себя – тем, при прочих равных, более адекватно, более осознанно и взвешенно ведет себя влекомый своей историей в будущее народ.
А вот народ, у которого доминирует искаженный канон своей истории, теряет ощущение реальности и ориентировку. Он начинает напоминать на мировой арене обкурившегося обалдуя, который видит стену там, где дверь, а дверь там, где стена, и потому раз за разом набивает себе синяки на всех местах; только, увы, имея вокруг себя не твердые мертвые стены, а живые соседние народы, он набивает синяки не только себе. Начинает напоминать ЛСД-шника, который так и норовит шагнуть в окошко, чтобы полетать. Ну а уж если он решит не пешком передвигаться и не на крылышках, а сядет за руль своего потрепанного «запорожца» – тут по всей линии его извилистого движения и другим водителям, и пешеходам мало не покажется. Лучше сразу вызывать усиленный наряд ДПС и, увы, тру-повозок побольше.
Простенький пример. Люди, для которых героем-освободителем является Ватутин, и люди, для которых героем-освободителем является Бандера, – это, как ни крути, люди разных стран, потому что у каждой из них – своя, радикально отличная от другой, история. И в силу того, в ходе каких событий разница возникла, эти страны – изначально и непримиримо враждебны друг другу. Если уж распалили их противостояние в безумной попытке рывком заменить одну историю на другую, люди не успокоятся, они будут друг друга долбить, пока одни вконец не задолбят других или пока между ними успокоительно не ляжет государственная граница.
К слову сказать, той же одномоментной замены одной истории на другую в свое время требовали от России наши кроткие демократы – провести антикоммунистический Нюрнберг, немедля и с позором выкинуть Ленина из мавзолея и так далее. Сознательно ли они провоцировали катастрофу – или просто ума палата?
Не суть. Суть в том, что, когда и если такая граница между двумя странами с двумя их историями ляжет, тогда уж чья страна окажется исторически успешнее – тот и докажет, чья история правильнее.
Это очень важный момент.
Страна, живущая в качественно искаженной истории, успеха добиться не сможет ни в чем и никогда. Вот граничные условия допустимого руления историей. Задурить мозги людям на некоторое время можно, но толку с того будет все равно чуть, так что лучше и не пробовать. Мы с нашим историческим материализмом, требовавшим за счет собственного народа кормить и поить всех, кто только намекнет нам о своем стремлении пойти некапиталистическим путем развития, выстрадали эту истину, как никто иной. Исторически дезориентированная страна, хоть пуп надорви, будет все делать невпопад – и дружить, и воевать, и ломать, и строить.
Да что там Украина! Что там, в конце концов, СССР! На оселке неадекватной истории калечатся державы и помощнее.
Хотелось бы, конечно, для разнообразия не говорить об Америке, да не выходит. У нас с Америкой вообще очень странные отношения. Как будто мы с нею друг друга на социалистическое соревнование вызвали: кто лучше умеет наступать на грабли. Пока, скажем, мы сидим угрюмо в своем углу, дуемся на весь свет и потираем очередную шишку (Россия сосредотачивается), выбегает Америка: вы не умеете правильно наступать на грабли! Вот мы вас сейчас научим, как надо. Смотрите все! Оп! Ну, естественно, бум по лбу. Тут, очухавшись, чертиком из коробки выпрыгиваем мы: нет, это вы не умеете правильно наступать на грабли. Потому что у вас капитализм! Кто, скажите на милость, может при капитализме правильно наступать на грабли? Вот смотрите, как надо. Опа! Бум по лбу! Америка же, пока мы совершали, как говорят спортсмены, очередной подход к снаряду, как раз успела сосредоточиться и с новыми силами направляется к тем же граблям. Нет, вы не умеете, потому что у вас социализм. Вот мы вам сейчас покажем, как правильно, ведь у нас капитализм. Хрясь! Тут гордо выступаем мы: нет, вы не умеете правильно, только мы умеем, ведь у нас православие! Смотрите, учитесь! Хрясь! Трем шишку, сосредотачиваемся. Царственным шагом, точно «Оскара» получать, к граблям направляются они: нет, вы не умеете, умеем только мы, потому что у вас заскорузлое православие, а у нас больше всего лауреатов Нобелевских премий, у нас самый мощный интеллектуальный ресурс на планете. А ну, смотрите! Хрясь…
Никто, кроме нас двоих, в этот хоровод не лезет. Сколько еще циклов понадобится – один Бог ведает. Хотелось бы надеяться, что у наших на этот раз ума хватит не идти на следующий заход…
Но, впрочем, сейчас мы не о физкультуре, а об истории.
Поэтому начнем от Адама.
Одним из краеугольных камней христианства является комплекс ощущений, переживаний, образов, идей, связанных с понятием избранного народа. Это даже не устойчивый блок, больше. Это архетип христианской культуры.
Возник он как религия одного-единственного племени, постоянно зажатого между тогдашними сверхдержавами Средиземноморья. Именно нескончаемая этническая сдавленность, прессинг постоянной угрозы изначально лишили эту великую религию всякого шанса стать мировой, интернациональной. Это была религия постоянно опасающегося, постоянно мобилизованного, замкнутого на себя этнического меньшинства. После рассеяния – географически разобщенного, но тем более единого духовно.
Идеей богоизбранного народа европейская цивилизация поражена оказалась со времен Ветхого Завета, то есть изначально. Врожденный вывих. Новый Завет вроде бы преодолел племенную ограниченность, но двойственность так и осталась: с одной стороны, несть ни эллина, ни иудея, а с другой – хоть ты тресни, а лет май пипл гоу.
И сами христиане, оторвавшись от иудаизма, в свою очередь ощутили избранным народом себя – избранным пусть не по крови, но по вере. «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Матф.5:11–14).