Резьба по идеалу (сборник)
Шрифт:
Такой сигнал – тоже ведь управление историей. То самое, которому дай Бог удачи.
Апрель 2009
(Дополнение от 16.12.2016: В сентябре этого года снова был в Крыму и убедился: Орджоникидзе воскрес. Всплеск турбизнеса, расцвет новеньких мини-отелей, маленькие и не очень маленькие кафешки на каждом шагу. Малышней и счастливыми родителями переполнен уютнейший песчаный пляж мелководной, будто ее специально для детей делали, бухты… Пьяных стариков на асфальте теперь и в помине нет. Все местные полные надежд на скорое восстановление экспериментальной базы на дальнем мысу и возвращение рабочих мест.)
Зачем Конфуцию родители
Дети мои, сребролюбие ведет к идолопоклонству, ибо в соблазне серебра называют богами тех, кто не есть Бог, а тот, кто имеет серебро, в безумие впадает.
1
Бюрократия возникает всегда и везде, где и когда перед обществом встают проблемы, требующие быстрых решений и напряженных общих усилий. Но специфическая для данного общества культура накладывает мощный отпечаток на то, каким образом высшая государственная власть держит свою бюрократию в узде.
Бюрократия подминает общество и государственную власть тогда, когда арсенал средств для ее обуздания в культуре иссякает.
Различные ландшафты и порожденные ими различные системы хозяйствования порождают принципиально различные цивилизации.
Там, где нет насущной необходимости налаживать диалог с природой многоголосьем, то есть множественным организованным трудом, общество развивается в сторону формирования мелкого семейного хозяйства, затем – индивидуальности, интенсивного товарно-денежного обмена, выборности, полисной или какой-либо подобной демократии. Там, где необходимость масштабного объединения усилий есть, неизбежно возникает мощный государственный сектор экономики, а следовательно – многочисленный и разветвленный аппарат чиновников, то есть бюрократия.
Стремительное развитие чиновничьего аппарата в древних государствах было вызвано колоссальным объемом дел, которые должны были исполняться в интересах общества, но в исполнении которых отдельный человек не был заинтересован, потому что никакой личной выгоды, никакого индивидуального барыша от их исполнения не ожидалось. Дел, исполнение которых нужно было всем вместе, но никому в отдельности.
Обилие так называемых «общих дел» неизбежно порождает не самоорганизацию небольших коллективов, которые независимо друг от друга, наравне один с другим, в конкурентной борьбе справляются со своими частными делами, но мощную централизованную власть над обширным пространством и многочисленным населением.
Цивилизации «частных дел» очень рано начинают боготворить индивидуальную самостоятельность, цивилизации «общих дел» – общественную пользу.
В Китае фактором, породившим строго определенную направленность социального развития, явилась необходимость больших ирригационных работ.
Искусственное орошение и борьба с периодическими разливами и наводнениями были предельно важными для всех древних цивилизаций, группировавшихся вокруг великих рек. Ни одна отдельная семья и ни одна отдельная община не в состоянии были управлять водной стихией сами по себе. На это была способна только общая для многих общин центральная власть. Она так или иначе, в том числе и прямой военной силой, брала под юрисдикцию часть речного бассейна, достаточно обширную для того, чтобы осуществляемое на подвластной территории воздействие на реку и окружающие ее земли могло оказаться значимым. И лишь она способна была затем такое воздействие реально осуществить, организуя масштабные общественные работы. Для их исполнения рабочие не могли быть наняты – не было и не могло быть в ту пору подобных материальных ресурсов у власти. Работы эти не могли быть адекватно оплачены и, наоборот, входили в священные обязанности населения (общественные работы часто, в Месопотамии, например, напрямую организовывались и вдохновлялись непосредственно храмами, духовной властью). Это не было рабством. Это было строго установленной нормой общественного труда, которую поочередно отрабатывали все свободные совершеннолетние мужчины, не занятые в управлении и в армии. Такой труд мог организовать только государственный аппарат.
И в результате взорам представала завораживающая картина, которую крупнейший синолог Э. Балаш применительно к Китаю определяет так:
«Если бросить беглый взгляд на долгое течение китайской истории, потрясающим выглядит постоянство и устойчивость той черты китайского общества, которую можно назвать “служебщиной”. Наиболее заметным признаком ее является непрерывное существование правящего класса ученых-чиновников».
Он же отмечает:
«Всякая попытка заменить систему централизованного управления, осуществляемого чиновниками, которые могут быть в любой момент посланы на самые окраины империи или отозваны оттуда, на феодальную систему руководства, осуществляемого местной землевладельческой аристократией, всегда вела в Китае, как и везде, к раздробленности».
И как бы невзначай пробрасывает мысль, порождающую целый вихрь вопросов, от ответа на которые зависит, быть может, понимание китайской цивилизации – а возможно, и не только китайской: в Китае возникновение подобной раздробленности вело почему-то не к формированию отдельных наций, как в Западной Европе, но просто-напросто к тотальному краху и хаосу, выйти из которого удавалось лишь после очередного объединения страны и возобновления чиновничьего правления.
Однако эта закономерность, впервые проявляясь в древности, отнюдь не ограничена ее хронологическими рамками.
Разве свет клином сошелся на ирригации? Разве не бывает иных великих, но несъедобных целей, которые историческая судьба порой предлагает тому или иному обществу вне зависимости от того, царят в нем произвол или человеколюбие, конная тяга или атомная энергетика?
Объем стоящих перед обществом задач непродуктивного характера, которые неважны, неинтересны и не сулят выгоды никому в отдельности, но крайне существенны для всех в целом, напрямую определяет размер государственного сектора экономики и, следовательно, бюрократического аппарата. ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ от эпохи, культуры, степени научно-технического развития и вообще чего угодно.
Правительство, которое в погоне за преимуществами или под давлением обстоятельств гипертрофированно развивает находящийся под контролем государства сектор экономики, попадает в ловушку. Централизованное управление может осуществляться только посредством бюрократии. Через руки бюрократов текут огромные средства и огромные ценности. Но работоспособность такая экономика может сохранять лишь в том случае, если эти средства и ценности именно «текут», то есть перемещаются надлежащим, установленным, общественно полезным образом из одного места в другое, от производителя к потребителю и так далее, не застревая в руках посредников – государственных служащих.
Однако это противоречит человеческой природе. И чем более эффективной оказывается удачно управляемая или хотя бы удачно регулируемая правительством экономика, чем больше растет национальное благосостояние и суммарное богатство, – тем большими оказываются соблазн и тяга простых, живых, полных амбиций работников аппарата к тому, чтобы начать рассматривать вверенные им по службе доли народного хозяйства как «свои», начать отщипывать от них, сколько получится, а там и вовсе попытаться легально или нелегально «приватизировать» их. И чиновников можно понять: гореть на работе за постоянное жалованье, не имея навара с результата, затруднительно.