Режим бога - 2
Шрифт:
Потеряв самообладание и дар речи, "руссичка" хватает меня за шиворот и пытается вытащит из-за парты!
"Сеалекс! А что?! А вдруг?!..." - я делаю вид, что ей удается стащить меня со стула, врезаюсь в нее плечом, сбивая с ног, и сам валюсь сверху!
Пока она что-то сумбурно выкрикивает и, брыкаясь, вылезает из-под меня, я продолжаю лежать, как мертвый...
В кабинете директора стоит мертвая тишина, слышно только как тикают настенные часы и пишет врач "Скорой".
Анна Константиновна - директор школы, стоит с потерянным
Придурочная "руссичка", поняв в какую историю вляпалась, стоит с бледным лицом и дрожащими губами. Она вцепилась в спинку стула так, что похоже ногти потом придется обгрызать заново.
Ну, а лично у меня - "именины сердца"! С умирающим видом, я позволил одноклассникам довести себя до кабинета директора, поскольку медицинский оказался закрыт. Вдобавок ко всему, "выпал" из их рук на лестнице и "неуправляемо пролетел" целый пролет! А только что я удачно, при осмотре, сымитировал (да, бlя! "сЫмитировал" через "ы"... спасибо, сука, научила!) сотрясение мозга и обдумывал следующий шаг, чтобы забить последний гвоздь в "крышку гроба" мерзкой твари.
И что характерно... ни жалости, ни сочувствия, ни... угрызений совести. Only business...
Я начинаю кашлять, сползаю со стула на колени и отворачиваюсь от присутствующих. Пальцы незаметно засунутые в горло заставляют меня извергнуть поток рвоты на директорский пол...
Voila'... За полгода я второй раз в больнице. Удачный получился День Знаний!
"Скорая" привезла меня в Городскую детскую больницу им. Раухфуса К.А. Название я прочитал на вывеске в приемном отделении. Врач передала меня и "мои" бумаги дежурной медсестре и ушла. А я остался скучать в ожидании "оформления моего поступления", как не без поэтических претензий, сформулировала та же медсестра!
Поскольку, временно я оказался никому не интересен, то встал и тихонько отдрейфовал к телефону-автомату, висевшему в больничном коридоре...
– Да, алло...
– удивленный мамин голос.
– Привет, мам... Можешь меня СПОКОЙНО послушать?
– четко выделяю интонацией "спокойно".
– Да, что случилось?
– в мамином голосе уже слышно рождение "психоза".
– Я сказал "спокойно", а ты уже волнуешься...
– Я спокойна, говори, - мама старается взять себя в руки.
– У меня на уроке произошел конфликт с учительницей "русского". Она захотела меня выгнать из класса и толкнула, а я сделал вид, что упал и ударился головой. Со мной ВСЕ в порядке, но я имитирую сотрясение мозга. Директор вызвала "Скорую" и сейчас я в "Раухфуса". Еще раз повторяю, со мной все абсолютно в порядке! Ты поняла?
По ходу этого монолога, я постоянно озираюсь, опасаясь посторонних ушей.
– С тобой точно все в порядке?
– все-таки, уточняет мама. Ирину Михайловну она уже однажды видела на родительском собрании и обозвала ее "физруком". Та приперлась на собрание в кроссовках и джинсовой юбке, вещала прокуренным голосом и текстом, далеким от высоких литературных образцов.
– Я сейчас отпрошусь с работы
– Особо не торопись, меня еще и в палату не определили...
– А что они там тянут!
– Мам... Ты не забыла, что со мной все в порядке и я не тороплюсь к больным?!
– Да... да...
– мамин голос теряет "боевой" напор, - но с тобой ТОЧНО все в порядке?!
"А-аааааааааа!"...
Через час приехала мама. А еще через полтора часа - Ретлуев!
– Здравствуйте!
– опасливо здоровается он с мамой. В памяти, видимо, еще свежи воспоминания, как она его выгнала из палаты "Свердловки", при первом знакомстве. Тогда капитан неосторожно попытался успокоить маму фразой: "но ведь все же обошлось"...
Сегодня эмоций меньше...
"Скорая" настучала в милицию о нанесении "увечий" несовершеннолетнему в школе, Ильяс увидел знакомую фамилию в сводке и взял дело себе...
...
– Как ты позволил себя "уронить" женщине?
– неискренне удивлялся Ретлуев, который уже успел "взять объяснения" в школе.
– Она неуравновешенная, - заявил я, - и, как все психи, очень сильная в момент обострения!
– Откуда ты про психов знаешь?
– бурчит капитан.
– Читал... после того случая...
– я потупил глаза, делая тонкий намек на "толстые воспоминания".
Ретлуев сбивается с настроя. Затем откладывает свои бумаги на прикроватную тумбочку и, бросив косой взгляд на маму, спрашивает:
– Зачем тебе это?..
– Сука, потому что.
– Виктор!
– одергивает меня мама.
– Она же может реальный срок получить, - Ретлуев сверлит меня взглядом.
– Я не настолько кровожаден, - безмятежно смотрю в глаза бывшему тренеру.
– А что ты хочешь?
– он демонстрирует внимание.
– Мама заберет заявление, если мне дадут возможность не ходить к ней больше на уроки. А оба предмета я сдам экстерном... Но не ей.
Мама подозрительно рассматривает меня. Ретлуев тоже это замечает и, начинает догадываться, что мы не в сговоре.
– А проще нельзя было это решить?
– спрашивает он мрачно.
– Как? Дать ей в рожу? Я посчитал, что так - оптимальный вариант. Тем более, что объективно - она на меня напала. При куче свидетелей. Так что пусть пока помочится кипятком...
– Виктор!
– опять мамин окрик.
Ретлуев морщится:
– Эти условия МНЕ нужно передать директору?
– Ну, что вы, Ильяс Муталимович, вы просто скажите им, что есть единственный выход - если моя мама заберет заявление из милиции...
– А если они не согласятся?
– Бегом согласятся, - я "осторожно" качаю головой и морщусь "от боли".
Мама встревоженно привстает со стула, а Ретлуев усмехается:
– Шалва, конечно, мерзавец, но он прав, тебе лучше не на ринг, а в театр!
Под влиянием неожиданно порыва, я кривлюсь в улыбке в ответ:
– Когда буду получать Оскар, упомяну вас в благодарственной речи!
– Ладно, упоминай... Директору я позвоню. Сегодня... Заявление писать будете?
– Да!
– мама.