Режим бога. Экспансия Красной Звезды
Шрифт:
Незаметно морщусь, стараясь не выдать своего раздражения, и перевожу взгляд на Ладку. Наша младшенькая звёздочка – известная поклонница платьев, вот и сегодня она в чем-то воздушном и разноцветном. Юная, нежная… лучшей кандидатуры на роль главной героини в клипе нам, действительно, не найти. Вот только с платьями на время гастролей в Америке ей теперь видимо придется распрощаться.
Клаймич добирается до того места в статье, где критики восхваляют таланты Альдоны. Парни одобрительно гудят, наша Снежная Королева заливается румянцем и скромно опускает глаза. Ну, кому же не понравится, когда его хвалят, да еще и на страницах такого авторитетного журнала? А вот когда доходит дело до инсинуаций насчет роли КГБ и маститых композиторов в нашем творчестве, народ начинает громко возмущаться. Я машу рукой
– Плюньте, парни, понятно, что никто и никогда в этот бред не поверит. А вот о нашем музыкальном стиле – вопрос серьезный…
Я пересказываю им свой последний разговор с Майклом – народ в легком шоке. Для них невообразимо, что можно устроить такие массовые беспорядки на стадионе из-за лютой ненависти к диско.
– И что теперь нам делать? – растерянно спрашивает Лада
– Для начала с сегодняшнего дня мы вводим мораторий на слово «диско». Есть «новая волна», есть «евроденс» и есть «руссо-денс». Все! Исключительно этими понятиями мы теперь и оперируем.
– И рок… - подсказывает Завадский
– И рок, разумеется. Из репертуара пока убираем все, что хотя бы отдаленно напоминает по стилю диско: “I Wanna Hear Your Heartbeat”, "You're My Heart, You're My Soul", "Cheri Cheri lady", итальянскую "Sara perche ti amo" и многострадальную “Pretty Young Girl”.
– Сурово… - присвистнул Роберт
– Да. И не забывайте, что у нас к тому же траур по погибшей Вере. Поэтому пять песен временно навылет, ее "You?re My Love" из репертуара мы совсем снимаем, но на концертах запустим фоном, чтобы почтить Верину память.
– Плюс четыре новых песни… - подсчитывает в голове Клаймич – итого двадцать песен. Нормально вообще-то.
– Я тоже так считаю. Посмотрим на реакцию публики и критиков – возможно, что-то вернем к концу гастролей. А чтобы вы не сильно расстраивались, вот вам еще один сюрприз!
Извлекаю из пакета сигнальный экземпляр нашего концертного японского диска и высоко поднимаю его над головой
– Кто угадает, что это такое?!
Дружный вопль сотрясает стены. Диск выдергивают из моих рук, и все тут же бросаются рассматривать его.
– Даю вам десять минут на все восторги – смотрю я на свой ролекс – потом жду, что вы порадуете меня своими успехами. А пока…
Вообще-то я собирался сейчас к Львовой заглянуть, но Альдона перехватывает меня и ласково берет за локоток
– Пойдем, поговорим…?
Ну, поговорим, так поговорим… Собирался до вечера отложить выяснение отношений, но видно не судьба - кому-то стало невтерпеж. Поднимаемся в мой кабинет, прошу Полину Матвеевну соединять только если кто-то из Кремля вдруг позвонит - для всех остальных я буду в студии не раньше обеда.
– Ты сегодня странный какой-то… - удивленно замечает Альдона, когда я равнодушно прохожу мимо нее и плюхаюсь в свое кресло.
– Дел много… - выдаю я нейтральный ответ и с деловым видом утыкаюсь в свой ежедневник.
А она что, надеялась я прямо у двери начну с нее джинсы стаскивать?! Зря. Я, конечно, не отказался бы сейчас от сеанса секс-терапии, но только не с ней. И вообще: с потрахушками на рабочем месте надо завязывать, не доводят они до добра.
Увлеченно перелистываю страницы ежедневника, выискивая там первоочередные дела. Но срочного ничего нет, если только визит к Попову в Спорткомитет. И еще Лукасу обязательно надо позвонить: пусть его костюмеры тоже как-то учтут потерю популярности стиля диско. Иначе к выходу фильма сценические костюмы главных героев точно морально устареют.
– Слушай, нас сегодня вечером в Доме кино ждут!
– немного помолчав, радостно сообщает мне звездочка
– И что я там забыл?
– недовольно поднимаю глаза от ежедневника
– В Москве же кинофестиваль несколько дней идет, Говорухин пригласил нас на внеконкурсный показ “Апокалипсиса…” Копполы.
– А что, Станислав Сергеевич у нас в Москве?
– Ну, да. С ним и часть съемочной группы в Москву вернулась.
– А-а-а… вот оно что… Теперь хоть понятно, зачем я тебе там нужен - ехидно усмехаюсь я - Аль, а тебе не кажется, что использовать меня в качестве прикрытия для своих шашней несколько некрасиво?
– Каких шашней?
– очень правдоподобно удивляется негодяйка. И глаза такие синие - синие, честные - честные!
– Ну, Еременко ведь тоже там будет? Соскучился, поди!
– А он-то причем?!
– изумляется Альдона.
Вот ей богу, еще неделю назад ни за что бы не поверил, что она так умеет играть. Надо же, как быстро у девушки актерские способности прорезались! Но оно и понятно - с таким-то учителем... С умилением смотрю на эту “артистку”. Наконец, до нее доходит, что я в курсе ее измены, и она недоверчиво качает головой
– Селезнев, ты что, идиот?!
– Альдон - насмешливо закатываю я глаза - вся Москва третью неделю гудит, обсуждает ваш с ним “служебный” роман. Ну хватит уже из меня дурака делать, а? У меня только ленивый не поинтересовался, как я к этому отношусь.
– И как же ты к этому относишься?
– сузила глаза белобрысая предательница
– Мне-то что?
– равнодушно пожимаю я плечами - ты лучше у своего отца спроси, как он относится к твоему роману с женатым мужиком. Нужен ему зять, который жену с маленьким ребенком бросил?
– А тебе значит, все равно?
– она оперлась на стол руками и опасно приблизилась к моему лицу. Шипит, что твоя кобра!
– Любовь, я так понимаю, закончилась?
– Любовь?! – я вкладываю в свою усмешку столько желчи, что аж, самому становится противно - Детка, я так сильно обожаю себя любимого, что на других у меня любви не остается!
Вжик, вжик. Альдона ударила двойкой, резко, через стол. Но я был готов. Уклон влево, блок правой рукой. Захват. Королева попыталась разорвать дистанцию - поздно, я ловко прижал ее к столешнице. Звездочка начала яростно вырываться, только я не лыком шит. Хотя и дурак, конечно. Спать с сотрудниками на работе нельзя, а драться можно? Отпустил.