Режим черной магии (Санкция на черную магию)
Шрифт:
Колени у меня болели и тряслись.
— Брук снова вызвала меня! — воскликнула я, указывая куда-то в сторону, затем переместила руку, вспомнив, где находится университет. — Я говорила тебе, что она так сделает. Она садистка. Я хочу забрать свое имя сейчас!
Ал сделал выдох, но он шел на меня, и я отходила.
— Они вкололи мне транквилизатор, — сказала я, стараясь отвести его протянутую руку в сторону — только для того, чтобы оказаться в ловушке и шлепнуться на стол, сев на какие-то бумаги Айви.
— В ногу, — продолжила я, когда он понюхал мое дыхание и изучающее посмотрел на меня
Его красные, с козлиным зрачком глаза, покосились на меня над дымчатыми стеклами.
— Ты скорее похожа на Восточную авеню, голубушка. Под чем ты?
Я оттолкнула его в сторону, поймав взгляд Ли, полный благоговейного страха перед тем, что я не только стою радом с демоном за пределами круга, но и Ал относился ко мне как к равной.
«Или, наверное, как к любимому домашнему животному», — поправилась я, и Ал поймал меня, когда я начала падать.
— Я хочу… — пропыхтела я. Демон придерживал меня за плечо своей одетой в белую перчатку рукой, чтобы я оставалась в вертикальном положении, — …мое имя. Сейчас же. Это дерьмо! Я серьезно!
Ал бросил взгляд на двух людей позади себя, защищенных кругом, потом на Пирса. Я сморщила нос из-за запаха жженого янтаря, текущего от него, и он отпустил меня. Взвизгнув, я сползла со стола на пол, превратившись в кучу мятого барахла у его ног.
— Ой, — пробормотала я, разглядывая его симпатичные ботинки с пряжками. Никто больше не носит таких, и я решила подарить ему пару настоящих ботинок на следующее зимнее солнцестояние.
«Пару сексуальных мужских ботинок. Да».
Пробормотав что-то, я потянулась к столешнице и поднялась вверх.
Его глаза с козлиными зрачками сузились, и он повернулся к Пирсу.
— Ты должен был присматривать за ней.
— Я присматривал! — сказал Пирс, демонстрируя свою собственную злость. — За всю свою жизнь я не видел женщины, более подверженной неприятностям, и ваш высочайший отказ разобраться с этой неразберихой делает вещи совершенно невозможными. Отдайте Рэйчел ее имя, или я скажу Тритон, что я не могу заботиться об этой ведьме.
— Да, — сказала я, покачиваясь на носках и пытаясь сфокусироваться.
Ал молчал, его челюсти сжались, когда Пирс вызывающе поднял брови.
— Ладно, пойдем, — сказал демон резко, — Пирс, останешься здесь. Я пришлю ее обратно до восхода солнца.
Моргая, я уставилась на него.
— Идем? Идем куда?
Ал оглянулся на Айви, Ли и Пирса и фыркнул.
— Я не стану плести проклятие перед аудиторией, — поморщился Ал, выглядя раздраженным.
Неожиданно я поняла, что Пирсу это удалось. Ал собирается придерживаться нашей сделки. Это стоило мне похищения, накачивания транквилизаторами и направления на лоботомию, но я получу свое имя обратно. Стиснув зубы в странной улыбке, я посмотрела на Айви.
«Это будет хороший день».
— Эй! — воскликнула я, споткнувшись, когда Ал притянул меня к себе, и дуновение жженого янтаря стало сильнее. — Почему мы не можем сделать этого здесь? — спросила я, но вместе с внезапной нехваткой воздуха я почувствовала, как кислород выжимается из моих легких. И мы ушли.
Глава 17
Мои легкие восстановились, и я почувствовала, что соскальзываю. Затем я резко выпрямилась, прежде чем плоть сформировалась, и я снова стала сама собой, отдельно от Ала. Пульс бешено стучал. Ал отпустил меня, и я едва устояла на ногах и избежала падения на гладкий черный камень, на котором был выгравирован рисунок из переплетенных снежно-белых контуров кругов, такой же, как в Ковене. Я наклонилась, чтобы поднять шляпу Пирса с пола, и мои колени запротестовали. Должно быть, к этому времени они были черно-синего цветы.
Ал стоял спиной ко мне, копаясь в одном из высоких буфетов. Старинные стекла в деревянных рамах делали отражали размытые очертания его лица.
— Зажги огонь, если тебе холодно, — сказал он, кидая мне мешочек размером с ладонь.
Я подскочила, чтобы поймать его, зная, что Ал ударит меня, если мешок коснется пола. Мешочек был мягким, и в нем, по всей вероятности, хранили крупную соль. Чувствуя боль, я пересекла комнату, чтобы положить черный шелковый мешок на угол сланцевого стола, стоящего между малым весело светящимся камином и огромной черной круглой огненной ямой в центре комнаты. Со вздохом бросила шляпу Пирса на лавочку, стоявшую около огня. Действие транквилизатора постепенно ослабело, и, обняв себя руками, я пыталась сопоставить усилия по розжигу огня в центральной яме с тем, чтобы просто померзнуть все то время, которое потребуется для приготовления проклятья.
«Боже мой, наконец-то он сделает это».
Шесть неподвижных сфер расцвели мягким свечением, когда Ал вытащил книгу из незапертого шкафа, чтобы что-то проверить, слабо освещая сланцевый стол перед небольшим камином. По обеим сторонам от него стояли два стула — один с мягким сидением и ручкой, второй — просто табурет. Я была страшно шокирована, когда в первый раз попыталась сесть на табуретку, и меня выбросило посреди комнаты. По-видимому, мне полагалось пользоваться удобным стулом Кери.
Мои мысли вернулись к моей собственной кухне, и я вздохнула — не из-за отсутствия блестящих столешниц и яркого света, а из-за людей, которых я там оставила.
— Ты знаешь, что я не могу зажечь огонь, чтобы спасти свою жизнь, — пожаловалась я, осторожно выбирая тонкие палочки из корзины для растопки. Здесь было не настолько уж холодно, но если я буду пытаться зажечь огонь, он перестанет швырять в меня магические принадлежности. — У тебя разве нет спичек или чего-нибудь в этом роде?
Ал даже не оторвался от своей коллекции ножей в закрытой витрине.
— Значит, мы будем мерзнуть, пока ты не научишься. Постарайся не использовать всю растопку. Она дорогая.
Посмотрев, как я в поисках признаков жизни перемешиваю пепел в центре жаровни, он пересек комнату и положил отвратительный церемониальный нож с извивающейся женщиной рядом с мешком.
— Ты не мог бы просто сделать потеплее? — проныла я.
Его приемная походила на особняк; простая кухня, в которой спал Пирс, была вполне современной, и я никогда не видела спальни Ала, слава Богу, но в Безвременье он всегда становился грубым.