Рибут. Дилогия

Тинтера Эми

– Ее зовут Адина, – сказал он, постучав по конверту и фотографии темноволосой рибутки. – Она выходит на ночные задания по вторникам и средам. Челнок обычно садится в конце Гваделупа-стрит. Отдашь ей это письмо. Я записал на карте адрес повстанцев. Если заберешь Адину, отправляйся туда, и тебе скажут, как попасть в резервацию.

– Отлично, – отозвалась я, засовывая все в задний карман. – У тебя есть патроны? У нас всего четыре.

Леб расчехлил пистолет и высыпал мне в ладонь штук десять.

–

Они тщательно скрывают это место от КРВЧ, пойдут на все, чтобы тайна не открылась. Идите ночью. Не привлекайте к себе внимания. – В другую руку он вложил мне нож. – Это тоже возьми. Ступайте.

– Спасибо, – сказала я, и Леб пустился бежать. Через несколько секунд он оглянулся, кивнул мне на прощание и скрылся в проулке.

Я застыла на месте. «Ступайте», – сказал Леб. В какую сторону? Куда? В какую-то мифическую резервацию рибутов, которой, может быть, вообще не существовало?

Меня охватила паника, когда я осознала, что натворила. Я находилась в трущобах, среди людей, и не могла вернуться в КРВЧ.

Не могла вернуться домой.

– Рен!

Я подняла глаза и увидела возбужденное лицо Каллума. Он отломал от моего шлема камеру, вынул из моей онемевшей руки коммуникатор и швырнул то и другое на землю.

– По-моему, нам нужно бежать.

Глава двадцатая

Я схватила Каллума за руку, мы бросились в темный проулок и понеслись во весь дух к заброшенному убежищу. В послевоенные годы оно должно было помочь людям снова встать на ноги. Когда Розу захватили наркоторговцы и гангстеры, КРВЧ заколотила вход.

Мы находились на краю Розы, у городской черты и в самом сердце трущоб. Филиал корпорации располагался за полями на другой стороне города, но отрядить за нами погоню было легко и много времени не требовало. Это место не очень годилось для укрытия. Дома были крошечными, а о надежности палаток на соседней улице не приходилось и говорить.

Тишину разорвала сирена, вспыхнул и дернулся луч прожектора. Я протиснулась за хибару и вжалась в трухлявую стену. Каллум сделал то же, не отрывая взгляда от неба, где висел челнок, высвечивая лучом улицу. Каллум повернулся ко мне.

– Идем дальше? – прошептал он.

Да. Или может быть? Я не знала. За последние пять лет я почти ничего не решала сама. Я знала правила КРВЧ и следовала им.

Луч прыгнул к нам, Каллум вцепился в мою руку, и мы понеслись по травяным плешам, окружавшим лачугу. Я успела услышать выстрелы, перед тем как пули прошили мне плечи и сбили шлем.

– Сюда! – позвала я, выпустив руку Каллума, когда мы ринулись через грунтовку.

Луч потерял нас, едва я юркнула меж домов и помчалась через газоны, но я успела рассмотреть вдалеке офицеров – огромный отряд, растекавшийся по улицам.

Остановившись

за старым убежищем, я дернула за ручку с такой силой, что постройка качнулась, как будто вот-вот рухнет. Дверь распахнулась легко, от неожиданности я пошатнулась и шагнула внутрь, но тут же попятилась и налетела на Каллума.

Люди. Повсюду. От них несло въевшейся грязью, отбросами и заразой. Я знала этот запах.

Знакомая картина: люди ютились по тесным углам; иные обозначили территорию только одеждой или палками. Я заметила «дороги» на месте вен, дрожащие руки, отчаяние на лицах.

В детстве я много месяцев прожила в похожем месте, пока мои предки-торчки ловили кайф – наркотик был так силен, что они зачастую не успевали вернуться с небес на землю, как уже снова ширялись. Сквоттеры, обитавшие в заброшенных зданиях, были худшими среди обитателей трущоб; едва у них появлялся цент, они отдавали его затормозившим развитие Розы наркодилерам и уголовникам.

Большую часть скитаний с родителями я позабыла, но помнила запах и то, как утыкалась ночами в одеяло, чтобы его не чувствовать.

Каллум издал рвотный звук, что привлекло несколько любопытных взглядов. Часть людей лишь бессмысленно заморгали и вытаращились, будучи слишком обдолбанными, чтобы признать двух стоявших перед ними рибутов. Но остальные наширялись меньше.

Я поднесла палец к губам, моля о молчании, но тщетно. Обычные люди уже были плохи, но эти – намного хуже.

Они подняли крик, и я вдруг испытала желание достать пистолет и начать пальбу. Их было около тридцати. Сколько времени это займет?

– Мы можем выйти вон оттуда…

Голос Каллума вторгся в мои мысли, и я удивленно посмотрела на него. Я почти забыла о его присутствии.

И тут до меня дошло, что он придет в ужас, если я начну убивать людей. И снова посмотрит на меня как на чудовище. Сам он готов умереть за отказ отнять чью-то жизнь.

А вот я, не задумываясь, перебила бы всех до единого.

– Рен, – позвал он, настойчиво потянув меня за руку.

Я послушно двинулась за ним к главному входу. Мы вышли в темноту и устремились в противоположную от луча прожектора сторону.

О своей ненависти к людям я забыла. К объектам нас учили относиться бесстрастно. Но я ненавидела их, даже когда оставалась одна.

Грязные, мерзкие, буйные, самовлюбленные, дерганые – и вот мне предстояло провести среди них дни, а то и недели, в поисках Адины и мифической резервации рибутов!

Мне захотелось возненавидеть за это Каллума, но разум мгновенно возразил, что виновата только я, и больше никто. Это я не сумела подчинить Каллума заведенному порядку. Я не смогла обучить его правилам выживания в стенах филиала КРВЧ. Я ввергла его в это безумие, где смерть неминуема.