Ричард Длинные Руки – герцог
Шрифт:
– Но его светлость покойный герцог такие вопросы изволил решать лично…
– Покойному больше делать нечего было, – изрек я. – С моим появлением все повышены в… положении.
– Ох, ваша светлость!
– Что, не нравится?
– Я так не сказал, ваша светлость…
– Ты вот, – сказал я, – будешь решать то, что решал герцог, а я буду решать вопросы мироздания.
Он рискнул раздвинуть губы в улыбке.
– Как Господь Бог?
– Точно, – одобрил я. – Он создал нас себе в помощь!.. И пока управляет вселенной, нам поручил ее крохотный уголок – Землю. Так что давай не трусь. Ты здесь уже двадцать лет, должен знать, что и когда. И как кому.
Он снова поклонился.
– Да вроде бы знаю, ваша светлость. Но…
– Ответственность страшит? – сказал я понимающе. – Тогда подумай, каково мне?
Он отступил и удалился, но в дверях оглянулся и взглянул на меня уже совсем другими глазами. Неужели думал, что быть герцогом – это только пить, жрать да служанок таскать в постель? Думаю, даже у Хорнельдона был не такой уж разгульный образ жизни, как думают наивные.
Я разговаривал, решал какие-то вопросы, отдавал приказания, мне казалось, что прошла масса времени, хотя за окнами все тот же ясный летний вечер, когда солнце давно скрылось за краем земли, а на земле еще странный таинственный свет…
Когда я вбежал в комнату, Иллариана все так же сидит в кресле, жалобная и сиротливая. При моем появлении вскочила и бросилась мне на шею.
– Наконец-то! Я уже соскучилась.
– Я тоже, – признался я.
Она обхватила меня руками, прижалась так крепко, словно старалась втиснуться в меня.
– Тебе надо возвращаться, – произнесла она со вздохом. – У вас там война, а ты примчался сюда! Зачем?
– Хотел на себя посмотреть издали.
Она мягко улыбнулась, принимая шутку, но в глазах осталось вопросительное выражение.
Я переспросил:
– Вернуться во Флорендж? К королю Херлуфу?
Она покачала головой:
– Ты же знаешь, о чем я. Вернуться к своим людям в Сен-Мари. Ты сам говорил, они уже перешли границу того… Гандерсгейма, так? Первые отряды вступили, по твоим же словам, в бой. Или скоро вступят. Без тебя, хотя все еще ждут.
Я ощутил укол совести, но тут же отмахнулся.
– По сути дела, если совсем уж трезво, я там не очень-то и нужен. Грамотно вести войну мои полководцы умеют лучше меня. Доблестный Макс прекрасно опробовал тактику защиты от вражеской конницы, он ее обязательно усовершенствует и будет применять все чаще и ширше. Граф Ришар не забудет во всех городах строить крепкие ворота и оставлять гарнизоны для защиты. Другой стратегии и не нужно.
Она сказала так же невесело:
– Но ты должен быть там.
– Почему?
– Ты – знамя, – объяснила она. – Когда тебя видят, все сражаются лучше. Идут за тобой.
– Ерунда, – ответил я польщенно. – Пусть привыкают обходиться без стимуляторов. Иди ко мне, лебедушка!.. Или ты журавлик?
Она мягко улыбнулась.
– Ни то, ни другое. Я…
Как ни вслушивался, но некоторые словечки долунных людей все-таки за пределами расшифровки. Наверное, из-за того, что они уже не совсем люди.
– Драгоценнейший осколочек древнего мира, – сказал я. – Драгоценнейший… Я постараюсь тебя сохранить, лапушка. И никакому Темному Миру до тебя в моем замке не дотянуться.
Она вздрогнула.
– Не говори так. Они медленные, но упорные. И всегда добиваются своего. Видишь, уже и в твой замок пробили брешь…
Я натужно улыбнулся, хотя внутри нарастает холод, за окном недобро блистают холодные звезды, серебрятся инеем вершинки деревьев. Полночь приближается и приближается, ничем не остановить. Приближается гораздо быстрее, чем мне бы хотелось.
– Тогда, – сказал я с мужеством отчаяния, – придется прибегнуть к самым крайним формам цензуры.
Она переспросила удивленно:
– К чему-чему? Это как?
– Вычеркнуть лишнее, – объяснил я. – В смысле перебить их всех.
Она мягко улыбнулась.
– Во-первых, не получится.
– Почему?
– Там целый мир!
Я двинул плечами.
– Миры тоже гибнут.
Она покачала головой.
– Лучше подумай, как закрыть ту щель. Сюда уже проникло несколько мерзких тварей. А будет хуже.
– Закрыть щель? – перепросил я. – Хорошее решение. Обычно так и делают. Да-да, я такое сотни раз видел… в своем срединном. Там эти порталы со всех сторон. Их закрывают-открывают-закрывают… С той стороны открывают, с этой закрывают… и так без конца. Нравится, видимо. Сам процесс нравится, а результат им не важен. Увы, я не они, я человек окончательных решений. А в этом случае ты мне сама подсказала…
Она в удивлении даже отстранилась.
– Я?
– Да, мое счастье, – сказал я. – Камень Яшмовой Молнии!.. Говоришь, нужно всего лишь сказать некое волшебное слово? Какое?
Она замедленно покачала головой. Лицо ее побледнело, в глазах мелькнул страх.
– Я не знаю, как это делается. Но все равно…
– Что?
– Неужели ты сможешь?
– Без всяких угрызений совести, – заверил я. – Даже если они там все в Красной книге. Мир пока несовершенен, идеальных решений нет. Господь сжег Содом и Гоморру, хотя там были и отдельно взятые праведники! А еще раньше все человечество притопил оптом… Об этом нам сообщил не только потому, чтобы его гнева боялись, как мыши кота, но и чтоб сами в случае чего… Понимаешь? Мы же по его образу и подобию! Если надо прижечь язву – то раскали железо погорячее! Даже если язва с целый мир. У меня есть ориентиры, с кого поступать правильно… кстати, а что «во-вторых»?
Она покачала головой:
– Я тебе не верю. Ты не сможешь так поступить. Это и есть во-вторых. Во-вторых, им надо просто не дать вредить другим мирам.
Я сказал угрюмо:
– Об этом и говорю. Лучше всего помогает усекновение головы. Можно утопить или побить камнями. Но мы больше предпочитаем очищение души огнем. Да и красиво… Все мы любим смотреть в костер! А особенно когда оттуда несет вкусным запахом мяса… Родовая память, однако. Силен в каждом из нас пещерный человек, силен!