Ричард Длинные Руки – герцог

Орловский Гай Юлий

Она вздрогнула и стала такой маленькой, что я схватил ее на руки, прибаюкал, и она тут же уснула, как обиженный, а затем обласканный ребенок.

На лице отражается такое умиротворение, такой покой, что даже не знаю. Наверное, впервые за все тысячелетия, когда даже во сне страшились, что вот-вот придет кто-то ужасный и сожрет целиком с косточками.

И чтобы сон ее всегда был спокойным, надо обезопасить себя от Темного Мира как можно надежнее. Каменные шары для создания портала все равно когда-то восстановят, какими бы медленными существа Темного Мира ни были.

Она

мирно спит рядышком, теплая и тоненькая, голову пристроила на моем плече. Уже знаю, во сне постепенно переползет мне на грудь, охватит обеими руками и закинет на живот ногу, попробуй вырваться! Так чувствует себя надежнее, защищеннее, что, конечно же, льстит и наполняет меня гордостью, все мы созданы в первую очередь для защиты женщин, для их безопасности и беспечного чириканья.

Очень осторожно я высвободился, полночь уже вот-вот, простолюдины беспечно спят в теплых постелях жен и любовниц, предоставив думать об их благополучии и безопасности благородному сословию господ.

В зале, примыкающем к моей спальне, пусто, но из следующего доносятся шаги ночного стража.

Я торопливо опоясался захваченным из покоев мечом, уже умею делать быстрее и красившее тех, кто учился этому с детства, забросил за спину лук, застегнул пояс и, надменно вздернув подбородок, пошел к выходу.

Если чутье не подводит, то и этой ночью меня перебросит в Темный Мир, я же в Альтенбаумберге. Может быть, в самом деле в Вестготии натворил что-то такое, из-за чего Темный Мир злорадно открыл мне дорогу в ад? Голова уже трещит, как спелый арбуз, от догадок одна другой нелепее, не хочется думать, что я какими-то поступками сам незаметно подвел себя к той опасной черте, когда всего один шаг перебрасывает на другую сторону.

Скорее всего, мне так хочется думать, Темный Мир старается пробиваться всюду, но здесь с этой стороны долбится Темная Фея, стенка сперва истончилась, затем появилась узенькая щель, куда меня и втягивает всякий раз в полночь, когда их власть особенно сильна. Правда, других не тронула, но те в самом деле слишком уж чистые и бесхитростные души…

Победа, да и вообще успешная война практически невозможна без пятой колонны. Темная Фея сумела уловить в свои сети самых отъявленных преступников. Одни помогают здесь, а наиболее отпетых переправила туда.

Но здешние не могут попасть туда, а попавшие не могут выйти обратно. И только я, как Агасфер, шатаюсь между мирами.

Один из заспанных слуг подобострастно выбежал навстречу.

– Ваша светлость…

Я отмахнулся:

– Иди спи.

– Как скажете, ваша светлость, – сказал он обрадованно и торопливо исчез.

Я ругнулся запоздало на себя, такого умного и быстрого на решения, а герцогу нужно думать над каждым словом, даже брякнутым вот так вскользь. Возможно, его приставили всю ночь воду носить из колодца на пятый этаж, а я, ничтоже сумняшеся, сменил приоритеты.

В холле горят свечи, светло и радостно, часовые лишь проводили меня взглядами.

Арбогастр мирно жует гальку, насыпанную в ясли вперемешку с овсом. Хруст такой, будто неспешно работает камнедробилка,

уши подрагивают, то ли от удовольствия, то ли прислушивается, что и где происходит в мире.

– Лапушка, – сказал я тихо, – предлагаю опасное приключение… Скорее всего ничего не получится… но почему не рискнуть?

Он подбадривающе фыркнул. Я оседлал его, вывел во двор и посмотрел на запад. Как ни оттягивай неприятный момент, но полночь наступила, как мне кажется, а я, если верить архангелу, с каждым днем становлюсь темнее, так что либо начну уходить в Темный Мир уже с вечера, либо вообще не смогу оттуда вернуться…

Во двор вышел граф Гатер, на лице крайнее удивление.

– Ваша светлость, куда вы на ночь глядя?

– Не закудыкивайте дорогу, благородный граф, – ответил я. – Просто хочу проверить, как это седло держится.

Он покачал головой.

– А разве вы не в нем прибыли?

– Как можно? – возразил я с достоинством. – Это было бы очень непатриотично по отношению к местной промышленности. С другой стороны, я должен сам оценить их работу. Если плохо, выгоню из шорников, пусть идут лес рубить. Там если и придавит деревом – не жалко.

Он засмеялся:

– Да, конечно.

Из темноты выметнулся Бобик, мне показался вдвое крупнее обычного, из пасти прорывается сдавленный рык, шерсть торчком, глаза стали кроваво-красными.

– Учуял? – спросил я. – Не могу, мой славный… Там придется убивать, что значит – лишать жизни. А это не есть хорошо. Хотя… гм… с другой стороны, тех существ не обязательно рассматривать как людей. Но тебе не пройти через этот непонятный Барьер Миров. Хотя, конечно, можно рискнуть… Нет, не могу! Нельзя в темные дела людей вмешивать невинные души зверей…

Граф Гатер спросил быстро:

– Ваша светлость… о чем вы?

Я ответил с неловкостью:

– Увы, граф, на этот раз взять вас с собой не смогу. Хотя и очень хотелось бы. Надо завершить то, что мы начали здесь. Или хотя бы попытаться.

– Но мы же разрушили… Врата Ада?

– На этой стороне, – пояснил я. – Только на этой.

– Господи!

Я развел руками.

– Надо, дорогой граф.

Он вскрикнул:

– Я пойду с вами!

Откуда-то появился граф Стерлинг, по крайней мере я услышал его истончившийся голос:

– А я? Обязательно…

Глава 10

Небо раскололось с гневным грохотом. Они застыли, и весь мир застыл, время остановилось, а у меня перед лицом замерла в полете красивая ночная бабочка, толстая и мохнатая.

На землю пал широкий луч слепящего света, вышел Михаил, крылья за спиной встопорщены, готовые к взлету, а сам он быстро шагнул вперед и вытянул перед собой руку ладонью вперед.

– Остановись!

Я натянул повод, Бобик оскалил зубы и злобно зарычал. Глаза стали багровыми, шерсть поднялась, я с беспокойством увидел, как под гладкой шерстью впервые вздулись рельефные мускулы. Даже когти удлинились, и когда провел лапой по твердой, как камень, земле, там заскрежетало и остались глубокие царапины.